Навязанная жена. Единственная - стр. 39

От мыслей меня отвлек звук открывающейся двери. Но вместо Селении или кого-то из персонала лечебницы на пороге обнаружилась девочка. С кривой челкой и страшным обугленным зайцем под мышкой.

Она стояла и в упор смотрела на меня.

На девочке было надето светло-серое платьице до колен из тонкой шерсти, чистое, но явно не новое, поскольку разноцветные узоры на ткани выцвели от времени и многочисленных стирок и практически потеряли краски. На ногах серые теплые чулки. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, до чего же они неудобные и колючие. Ее темно-коричневые ботинки со сбитыми и потертыми носами от длительного ношения стали светло-бежевыми. От них на полу остались грязные мокрые следы из растаявшего снега. Короткие, чуть выше плеч, прямые волосы девочки цветом напоминали пшеницу, рваная челка закрывала лишь правый глаз, левый все так же пристально и даже как-то оценивающе меня рассматривал. У нее был взгляд не ребенка, а умудренного жизнью взрослого.

– Привет, – тихо и, чего скрывать, немного настороженно произнесла я, изучая девочку, которую видела пару недель назад во время поездки в приют. Она уже тогда меня заинтересовала. А сейчас… даже тревожила.

– Ты та ведьма, о которой все говорят? – спросила она ровным тоном.

А я немного выдохнула. И даже неважно, что обо мне говорили – благодарили или проклинали – стало легче.

– Возможно, – с мягкой улыбкой ответила я, подаваясь вперед и слегка наклонив голову набок. – А ты кто? Как тебя зовут?

Кажется, директриса приюта называла ее имя, но я напрочь его забыла.

– Аннабель, – представилась она, продолжая стоять в дверях и прижимать к себе обугленного зайца, у которого отсутствовала часть уха.

«Точно, Аннабель!».

– Очень приятно, Аннабель. А меня зовут Франческа. Но ты можешь звать меня Фрэн.

Я изо всех сил старалась говорить доброжелательно и улыбаться искренне, чтобы не спугнуть девочку. Было заметно, что она нервничает, хотя старается не показать.

Сначала я думала, что ей не больше семи, уж очень мелкой она была, но сейчас, когда увидела ближе, решила, что ей лет десять. Просто она такая… маленькая.

– Ты спасешь моих родителей, Фрэн? – глядя мне прямо в глаза, поинтересовалась она.

Меня как будто под дых ударили, разом лишив кислорода. Выпрямившись, я перестала улыбаться и по-новому посмотрела на Аннабель.

– Что случилось с твоими родителями?

Я примерно представляла ее ответ, но все равно хотела услышать, что скажет мне девочка.

– Червоточина. Несколько недель назад случился большой прорыв. Я сумела сбежать, а они нет. Теперь тьма убивает их.

– Так вот как ты оказалась в приюте, – тихо протянула я, а мысленно добавила: «Бедная малышка!».

– Да. Лекари говорят, надо ждать и теперь есть шанс, что их спасут. Ты же поможешь?

Ее глаза как будто заглядывали мне в самую душу, разрушая все стены, которые я возвела вокруг своего сердца.

– Покажешь мне, где они сейчас? – после небольшой паузы, спросила я.

Аннабель кивнула.

Я спустила босые ноги на пол и прислушалась к своему организму, желая выяснить, как он отреагирует на попытку встать.

Не попробуешь – не узнаешь.

Я осторожно поднялась и замерла. Ничего не произошло. В ушах слегка зашумело, колени задрожали, но ничего серьезного. Жить было можно, как и передвигаться.

Легкие мягкие тапочки нашлись под кроватью, просторный серый халат, в который меня можно завернуть несколько раз, висел на крючке на стене у двери.