Навязанная девочка - стр. 5
Егор ржет, высыпая угли в мангал, а Булат, занятый палаткой, с иронией кидает.
– Не спугни.
Его друзья смеются на это еще громче. А я с тихим ужасом замечаю, что и подружки мои на их двусмысленные шуточки смущенно улыбаются, а не пытаются возмутиться или возразить. Да, мы выпили, но не столько же, чтобы вообще перестать критически мыслить!
Ладно Вероника, но Мила…
Смотрю на нее недоуменно и замечаю, как она стреляет глазами в Адама, занимающегося шашлыком. Объективно, он и правда красивый, яркий, но… Но эти его "цыпочки" и "девчоночки". Она разве не слышала???
Егор тем временем уже раздает по кругу пластиковые стаканчики, наполненные коньяком.
– Давайте- давайте, за прекрасный вечер…
– Ой, я чистым не пью, – мнется Мила, и Адам подскакивает и тут же щедро добавляет ей в стаканчик вишневый сок.
Суют стаканчик и мне, но я отшатываюсь.
– Я не буду, – как можно тверже произношу.
– Ну что ты такая скучная, а? Хорошо же посидим, – фыркает Адам и пихает мне стаканчик снова.
– Нет.
– Ну как хочешь, – раздраженно цокнув, отстает и больше даже не смотрит в мою сторону.
Кажется, я вообще моментально для них всех перестаю существовать.
***
Костер жарко потрескивает, то и дело выбрасывая вверх снопы искр. От озера тянет влажным холодом, в кустах стрекочут сверчки, заглушая другие звуки обступившего нас леса.
Время давно уже перевалило за полночь, а никто и не думает расходиться. Я бы ушла в палатку сама, никого не дожидаясь, но девчонки мои вдрызг пьяны. Хихикают и кокетничают с этими незнакомыми, взрослыми мужиками. И потому я переживаю.
Хотя мне приходится признать, что посиделки наши выходят вполне душевными. Сначала нас вкусно накормили умопомрачительно вкусным шашлыком, потом Егор, знакомый Вероники, достал из багажника джипа гитару. Разговоры у костра не смолкали ни на миг. Мужчины поведали нам много интересных и забавных случаев из жизни, особенно Адам. Чувствовалось, что он привык быть в центре внимания, тем более женского. Умел расположить к себе. И Мила с Вероникой слушали его, открыв рот и кокетливо сверкая глазами. Даже мне было интересно.
Егор же неплохо пел и мог сыграть любую мелодию. Вот только накидался больше всех, и сейчас уже с трудом сохранял равновесие, сидя на складном стульчике. То и дело тянулся к смеющейся Веронике в попытке ее обнять и валился на землю под общий хохот. Потом, дико извиняясь и раскланиваясь, неуклюже вставал. А через несколько минут все повторялось опять.
Булат среди своих друзей оказался самым необщительным. Присел с краю на бревно, на котором сидела я, и молча, со снисходительной усмешкой наблюдал за остальными.
Будто он выше всего этого… Лишь иногда вставлял короткие колкие замечания, которые девчонки воспринимали как остроумные шутки, тут же начиная хихикать, а я улавливала ли в них скрытый оскорбительный посыл.
Напрягал. И настораживал. Ведь, если подумать, по веселым историям, которые мужчины нам рассказывали, совершенно ничего нельзя было о них сказать определенно. Кем работают, есть ли семьи, что сейчас от нас хотят… А вот их масляные взгляды и короткие перемигивания друг с другом, которые я украдкой то и дело ловила…Правда, такие мимолетные, что я уж и сомневаться начала – не чудится ли мне.
И все равно не могла избавиться от зудящей внутренней тревоги.