Навуходоносор - стр. 38

– Мои всадники могут догнать их на марше, – заявил скиф. – Они будут беспокоить их до тех пор, пока не прибудут твои отряды, царь.

– У них нет добычи, – откликнулся Набополасар. – Твоим всадникам там нечем поживиться. Вряд ли они пожелают испытывать судьбу в сражении с отчаявшимися. Тебе должно быть известно, что лучше не связываться с теми, кто защищает свои жизни. Тем более с воинами Ашшура.

Наступила тишина, во время которой скифский вождь, по-видимому, раздумывал – может, стоит обидеться на замечание халдейского царя. С другой стороны, ему в самом деле не очень-то хотелось сниматься с места и тащить своих всадников к предгорьям, где беглецы будут искать укрытия. Старик Набополасар прав – там ловить нечего. Кроме того, поднять войско, не переварившее добычу, захваченную в Ниневии, погнать в бой воинов, не распродавших доставшихся по жребию пленников, не отдохнувших после утомительной резни, дело не простое. Если бы не настойчивость Киаксара, он бы и не подумал выходить из своей палатки. Ссориться с мидийцем, доказавшим, что он в состоянии сокрушить любую твердыню, не хотелось. Что же касается нынешнего союзника Набополасара, то если ассирийцы в какой-то мере сохранят свои силы, выгоднее столкнуть их лоб в лоб с Вавилоном. Тем более, что бежавшие идут налегке и даром свои жизни не отдадут.

– Где они смогут найти убежище? – спросил Киаксар.

– В Харране, где же еще, – отозвался Набополасар.

– Поэтому ты и не желаешь преследовать воинов Ашшура? – Киаксар изломил бровь. – Харран принадлежит мне, ты предоставляешь моим воинам взять эту крепость штурмом?

– Нет, Киаксар. Я беру обязательство в союзе с тобой добить ассирийскую гадину в любом месте, куда она заползет зализывать раны, но прежде я хотел бы узнать волю богов.

– Так зачем же позволять ей заползать за неприступные стены, когда мы можем раздавить ее в чистом поле! – воскликнул Навуходоносор.

Это был первый раз, когда он, не получив разрешения отца, посмел подать голос на совете вождей. Даже ответа Киаксара не дождался!

– Набополасар, твой наследник прав, – откликнулся повелитель мидян, словно не заметив промашки молодого халдея. – Наша конница сможет настигнуть их и задержать до подхода главных сил.

– Мы можем посадить на колесницы пеших воинов и доставить их к переправам, – сказал ободренный Навуходоносор.

Наступила тишина.

– Я не вправе приказывать тебе, Киаксар, но этого юнца я должен поставить на место, – наконец ответил долго молчавший Набополасар. – Я тебя предупреждал, что ты должен помалкивать, пока тебя не спросят? – обратился он к сыну.

– Да, повелитель.

– Тогда покинь совет!..

Навуходоносор скорым шагом вышел из большого шатра, добрался до коновязи, вскочил на коня и промчался до своей палатки. Здесь было пусто – Амтиду не смогла сопровождать его во время похода на Ниневию, она была оставлена в Вавилоне отдыхать после родов. Жены отчаянно не хватало, не с кем посоветоваться, не с кем унять гнев! Может, вызвать Шару, пусть пришлет девку? Поможет ли?

Кудурру присел на походную кровать, задумался. Отец прав – поднять армию и без промедления двинуться в погоню, когда воины обременены добычей и обозы растянутся на несколько беру, задача трудная, но и идти на поводу у солдат нельзя. Или, может, разгадка в другом? В мидянах и поведении Киаксара, теперь напрочь освободившегося от страха перед Ашшуром, чьи воины двести лет топтали его землю? Согласно разделу, проведенному между тестем и царем Вавилона, Харран и земли к северу от среднего течения Тигра и Евфрата отходили к мидянам. Договор был скреплен братством по оружию. Братство братством, но очевидно, что отец не желает рисковать и ждет не дождется, когда мидяне вернутся в родные горы. Нет, что-то в этих рассуждениях не то… Была бы рядом Амтиду, ее возмутило бы подобное недоверие к союзнику. Так, пройдемся еще раз. Пустить волка в овчарню легко, это несомненно, трудно выгнать его. Армия халдеев во время похода к Ниневии и так оторвалась от своих баз, а преследование Ашшурубалита, удиравшего вверх по Евфрату, вконец измотает халдейское войско. Как в таких условиях поведет себя Киаксар? Хорошо, если союзники добьются победы, а если их постигнет неудача. На ком они выместят горечь печени? Опять нескладуха, не в мидянах дело. В чем же, Нергал меня обними?