Наука о сказках – 6. Исследование прошлого - стр. 4

Принцесса звала Манолиса нежно, а он продолжал играть. Она счала звать его тревожно, а он продолжал играть. Тогда в смятении принцесса побежала к башне. Она звала, она кричала:

– Манолис! Манолис!

Она уже была в гневе, и в голосе ее слышалась угроза. А Манолис продолжал играть. Он слышал принцессу, но он видел, как в нетерпении склонилась над вышиванием девушка, как ее лицо озаряет надежда.

А птицы все влетали и влетали в комнату…

Все скорее, скорее мелькает в руках девушки иголка с цветными нитками. Все скорее…

Все громче, все призывнее поет в руках Манолиса скрипка.

Но уже слышны шаги на лестнице. Это принцесса бежит по ступеням вверх. Уже ее каблучки стучат у самой двери, еще мгновение – и она ворвется в комнату. Дверь с шумом распахнулась, последний громкий стон издала скрипка. С яростью вырвала ее принцесса из рук юноши – и одновременно в башне раздался другой крик, полный счастья и радости. Это был голос Манолиса. Он увидел, как вдруг изменилась бедная вышивальщица.

Блистая красотой, она поднялась со своего места и протянула принцессе платье. Сто птиц украшали его.

– Возьми это платье! – сказала она принцессе. – По приказу твоего отца-колдуна я вышивала его уже много лет. Разве мог подумать он, человек с черным сердцем и черной душой, что найдется юноша, который согласится пренебречь богатством, властью, троном и даже твоей красотой ради бедной уродливой вышивальщицы! Твоему отцу было мало того, что он захватил все мои богатства, ему надо было еще отнять у меня и красоту и отдать ее тебе! (Вот и нашлось «заинтересованное лицо» – колдун-гипнотизер!).

И тут Манолис увидел, что принцесса стала вдруг такой безобразной, какой и вышивальщица не была, потому что глаза принцессы, несмотря на ее былую красоту, всегда были злые, как и ее душа, исполненная ненависти.

Счастливый юноша взял за руку вышивальщицу, и они спустились в зал, где уже все было готово к свадьбе. Вот и отпраздновали свадьбу.

А лучшей песней, украсившей праздник, была песня, которую пропела скрипка Манолиса в утренний час в бедной комнате, на самом верху одинокой башни.

(греческая народная сказка)

Жила бедная старуха. Семь лет мечтала несчастная поесть чечевичной похлебки, да все ей не удавалось. («Священная» семерка. Знаменитый вавилонский зиккурат, храм богов и одновременно башня для астрономических наблюдений, имел семь этажей – по числу планетных сфер. Седьмые дни некоторых месяцев в календаре вавилонян считались особо несчастливыми. Семь злых духов из бесконечной рати демонов, которых опасались во всех случаях жизни, считались особо коварными. В сказании о потопе дождь шел семь дней, ковчег имел семь отделений. Примеров множество. Что это – последствия обожествления небесных планет, обычные для древних цивилизаций и принявшие столь внушительные размеры? До сих пор почитание семерки объясняли по этой традиционной схеме. Существует иной, более интересный вариант объяснения этого явления, о чем свидетельствует и статья Б. А. Фролова «По следам одного числа», опубликованная в сборнике «Будущее науки» еще в 70-х годах прошлого века. Автор ее привлекает к своим доказательствам фактический материал более древний, чем эпос шумеров и вавилонян. Изделия из палеолитической стоянки Мальта на реке Ангаре, из стоянки Гварджилас-Клде на Западном Кавказе, из стоянки Мезин на реке Десне принадлежат древнекаменному веку. Места их находок разделены тысячами километров, различными культурно-этническими традициями, а возможно, и разными расами, но объединяет их та особенность, что характерный для них орнамент, прочтенный исследователями, построен на преобладании «ритма 7». «По всему ареалу известного сейчас палеолитического искусства в Евразии, от Бискайского залива до Байкала, – пишет Б. А. Фролов, – распространилось какое-то особое отношение к „ритму 7“ в орнаментации, во всех следах изобразительной деятельности. И археологи, изучающие палеолитическое искусство, теперь не сомневаются, что акцент на этот избранный ритм нужно связывать с почитанием числа 7, с особым отношением первобытных охотников на мамонта к семерке». Если семерка была элементом культуры охотников палеолита, то они передали ее своим потомкам. Жителям европейских и азиатских стран не нужно было соседства древних государств Востока, чтобы заимствовать у них «магическую семерку». И все-таки, почему именно ее, а не другое число? По этому поводу существовало немало объяснений, даже такого типа: «7 есть всемирное абсолютное число всех символов, ибо составлено из 3 и 4»; «оно высшая степень восхождения к познанию и премудрости»; «оно появляется вдруг, где была тайна: например, 7 дней в неделе, 7 музыкальных звуков, 7 смертных грехов, 7 цветов радуги». Существовала еще одна версия: семерка – предел счетных возможностей человека древности. Неожиданный вариант ответа был найден в психологии. Американский ученый Дж. Миллер, занявшись загадочной семеркой, объяснил ее особенности из характеристики пропускной способности нервной системы человека. Статистика опытов подтвердила, что самые разные испытуемые могут без ошибок сравнить между собой в среднем только 7 раздражителей. В другой области психической деятельности – в оперативном, кратковременном восприятии человек мгновенно схватывает не более 7 сходных элементов. Таинственная, мистическая величина вела к особенностям психологии личности. Вспомните, чудес света насчитывалось семь, но на самом деле их больше. В одном перечислении стены Вавилона заменены маяком острова Фарос, в другом место Александрийской библиотеки занимает алтарь Зевса в Пергаме, но общее число чудес остается неизменным. У греков сложилось представление о семи мудрецах, хотя мудрых людей было явно больше. Вавилоняне верили в существование рати злых духов, но из них выделили 7 самых главных и опасных. У племени гиляков было 7 основателей рода. Нганасаны надеялись на 7 трав, которые исцеляют от всех болезней. Вот куда вывели поиски следов божественной семерки: не к звездному откровению, не к магической каббалистике, а к самому человеку. В некоторых астрологических памятниках русского происхождения семь планет называют «рожаницами»; когда-то у древних славян так именовали духов – покровительниц матерей и новорожденных.). Раздобудет чечевицу, нет у нее луку; раздобудет лук, нет у нее оливкового масла; раздобудет масло, нет воды: пересох в жару ближний ручей. Недаром говорят: «Задумал бедняк свадьбу сыграть, да музыкантов нигде не отыщет».