Научиться дышать, любя - стр. 15
- Ну что, зятёк. Какие дальнейшие планы? – хлопнул по плечу парня тесть, затягиваясь сигаретой и не сводя глаз с мягкого места жены, нагнувшейся над корытом с посудой.
- Через неделю получаем Светкин паспорт и уезжаем в Москву, - Игорёк мечтательно следил за Светкой, намочившей платье в области груди. Ткань прилипла к пышной окружности, позволяя Игорьку дорисовать недостающую картину с коричневыми ареолам и твёрдыми вишенками, просящимися в рот.
- Так рано? И не отдохнёте? – вырвал из сосущего удовольствия голос тестя.
- Надо успеть подать Светкины документы в МГУ. Не хочется терять год, - уверенно произнёс Игорёк, окончательно осознав, что теперь он глава семьи и принимает ответственные решения.
- Ну что ж. Добре. Скажу матери, чтобы собрала Светкино приданное, - затушил бычок и достал вторую сигарету. – Ты это… зятёк… Обидишь Светку – порву и собакам скормлю.
- Я люблю Светку. И сам порву любого, кто обидит её, - Игорёк задрал подбородок и недовольно задышал, раздувая ноздри и смотря тестю прямо в глаза.
Иван Васильевич молча докурил, поднялся и ушёл в дом, а Игорь направился к женщинам сменить воду и отнести помытые тарелки.
Неделя пролетела на одном дыхании. Совместный быт и ночи, наполненные страстными поцелуями и сжигающими касаниями, отвлекли Светлану от тяжёлых мыслей неизвестного будущего. Она сама не заметила, как наступил день отъезда и родительские проводы. Скарб Светке собрали большой. Постельное бельё, скатерти, покрывала, занавески, не считая личных вещей и книг. Для отгрузки молодых на вокзал пришлось задействовать соседа и нанять такси.
Света проплакала на пару с матерью всю дорогу до вокзала, растирая солёные слёзы по покрасневшему личику. У Игорька сердце обливалось кровью, глядя на потерянную жену. Хотелось прижать к себе родное тело, зацеловать опухшие глазки, защекотать до неуверенной улыбки и срывающегося смеха. Всё это он сделал в поезде, когда Светка отмахалась в окно удаляющимся родителям, оставшимся на перроне Добруша.
- Светлячок, не плач. Всё будет хорошо. Вот увидишь, - успокаивал муж любимую жену, посадив на колени и не переставая гладить спину. – Утром будем в Москве, завезём вещи и сразу поедем в институт. Отучишься, пройдёшь практику, устроишься на работу, нарожаем двоих детишек. Будет у нас самая крепкая, советская семья.
Твои слова, Игорёк, да богу в уши…
Светочка пригрелась, успокоилась, втянулась в Игоряшины мечты. Через два часа они в захлёб придумывали имена девочке и мальчику, решали, куда поедут на зимние каникулы и на годовщину свадьбы. Единственное, что беспокоило обоих - родители Игорька, абсолютно не ждущие своего сына в Москве до конца августа, а тем более с молодой женой, привезённой из дружественной республики.
Времена в стране были не простые. Пустые полки в магазинах, талоны на посуду и водку, километровые очереди за колбасой и занавесками сменились первыми кооперативами, выбрасывающими на рынок некачественные товары, появлением бананов в круглогодичной продаже и новыми, неизвестными доселе словами: йогурт, сникерс, хамон. Глаза и уши населения качественно заткнули импортной продукцией, отвлекая от политического бардака, развернувшегося на мировой арене.
Вот в такую мясорубку вёз Игорь молодую жену из тихого Добруша, живущего в глухой изоляции от новостных взрывов, далёкого от политики и буржуйских йогуртов.