Наташа, не реви! Мы всё починим. - стр. 23

- Всё? - вздергивает подбородок Вячеслав.

- Что значит - всё? Здесь половина квартиры её.

Не успеваю договорить, как в квартиру вваливается грузная темноволосая женщина лет пятидесяти. С двумя пакетами.

- Слава, а что у нас тут происходит? - по-хозяйски. - Что за люди?

Упирает руки в бока.

- Уже ничего, Марьям Тиграновна, - услужливо. - Гости уходят.

Теща новая? Ну удачи тебе Славик, пожить с армянской тёщей в однушке!

Забираю из рук Наташи вещи, кладу на заднее сиденье в машине.

Едем молча.

Она вся в пятнышку как гепард. Только розовый.

Встаём на долгом светофоре.

- Ну, коль, мы уже так долго крутим...

- О, боже! - смеясь, закрывает ладонями лицо. - Ты слышал?!

- Иди сюда...

Тяну ее за лацкан пальто.

- ... Любовница.

Ловлю ее губы. И мы целуемся в тачке. И мне так охуенно и азартно, что тормозить не хочется.

В таком игривом настроении и возвращаемся домой.

С порога вжимаю ее в стену.

- Что-нибудь мне там причитается горячего?

Ее ладони скользят по моей груди, обещая, что - да, причитается.

- Чай? - хихикает она.

- Какой еще чай?! - вгрызаюсь ей в шею.

- Ай... Ай...

Замираем от грохота.

- Сева!

Залетаем в гостиную.

Всё вверх дном. Кроме ёлки. Ёлка - к верху жопой.

Кот, выпучив глаза, словно одержимый демоном, разворачивает свою башку, прижимая ее к полу на какие-то невообразимые физиологией градусы. Хвост распушен. Жопа тоже кверху. Делает в такой позе несколько скачков в нашу сторону.

- Вот, сволота... - закрываю глаза.

- Ты что-то ему дал?!

- Дал. Успокоительного. А надо было просто пиздюлей!

12. Глава 12 - Неприлично

Наташа

Разговариваю с мамой, терпеливо выслушивая её причитания по поводу пожара.

Мама считает, что я - дура. И надо было не на развод подавать, а бороться за мужа. Славик ей наныл, что ошибся и бла-бла... И что не хотел таких последствий. И что если бы я не ушла, то вместе бы мы смогли бы как-то эту проблему решить. А коль уж ушла, тогда скандала он не хочет.

И мама не может мне простить, что я измены не съела. Потому что она отца всё время прощала.

И я слушаю вполуха, подглядывая за Александром. У него бои с одуревшим Севой. Я с кухни была выдворена, как "бесполезная" в этом деле.

Саша засовывает кота в свою старую клетчатую рубашку, пеленает его как младенца. Или скорее как сумасшедшего в психушке. Сева орет...

- Что не нравится тебе рубашка-обнимашка? - ядовито. - А мне может тоже не нравится...

Сева, пуча глаза, пытается выкрутиться.

Но Иштаров сильнее.

Саша поднимает его на руки и как младенца таскает по комнате разговаривает с ним. Грозно, но беззлобно.

- Успокоишься ты скотина такая или нет? Я тебя научу как родину любить... Хер ли ты тут устроил? Нажрался - ложись и спи.

- Няу-няу-няу-няу... - ворчит злобно Сева.

Теряя нить разговора с мамой окончательно, засматриваюсь на красивые мужские предплечья, которые он обнажил, задрав до локтей рукава.

- Наташа, а кто это там у тебя на заднем фоне?

- Ааа... это сосед мой, Александр Михайлович. Он меня приютил после пожара.

- Ты что у мужчины живешь?... - шепчет она возмущенно в трубку. - Это же неприлично.

- На улице приличнее?

- Наташа... - осуждающе. - Ну я не знаю... У тебя коллеги в конце концов есть!

- Коллеги мои скидываются Славику на подарок к рождению дочери. Мне неприятно с ними общаться.

Засмотревшись в экран телека, Александр на автомате начинает укачивать Севу как младенца.