Наступление - стр. 25

– То, что он прав.

Ближе к утру пошел снег. Настоящий, редкий для Москвы последнего времени снег – в последнее время в Москве царствовала слякоть. В последние ночи столбик термометра колебался в промежутке от минус пяти до нуля, под ногами хлюпала грязь, кое-где из-под белого в траурных черных разводах городской грязи снега проглядывала сырая, напитавшаяся водой земля. А сейчас – ночью тихо пошел снег, маленькие белые снежинки кружились в напитанном сыростью воздухе, ложились на землю, одна за другой. Сначала они таяли, не в силах противостоять слякоти, мутной сырости земли – но потом морозный северный ветерок сделал свое дело. Подернулись ледяной коркой лужи, дохнуло морозной свежестью – а снег все продолжал и продолжал падать. И уже не таял.

Кто сказал, что мороз – это плохо? Главное – чтоб к месту, зимой – а не в пору весны, когда земля освободилась от сковывающего ее ледяного панциря, и на свет один за другим упорно лезут, пробиваются ярко-зеленые ростки жизни.

Народу дали лишний выходной, отчего он обрадовался, а еще больше он обрадовался от того, что в магазинах опять появилась водка. Не так как раньше, конечно – восемнадцать рублей бутылка «рабоче-крестьянской», с бело-красной этикеткой, и двадцать четыре – зелененькая, Московская, экспортная. Дорого – но по крайней мере есть, у таксистов по ночам по таим же ценам брали, а то и похлеще. Поскрипел рабочий народ за столами – поскрипел, да и решил, что все-таки это хорошо. Потому как раньше деньги в карман жуликам шли, да кооператорам – а сейчас государству. Когда государству, оно как то… не обидно, не чувствуешь, что на тебе наживаются. Примерно так.

Подморозило и в министерстве обороны. Старый – новый министр повел свои дела круто, даже не так как раньше – хотя про строгость Соколова знали все. Двадцать шестого на работу – принимать дела, тут же, почти в приемной подмахнул несколько новых назначений, продиктовал – и подмахнул, ни с кем не согласовывая. Первая рокировка – ожидаемая надо сказать – на сороковую армию поставили Дубынина, Громова – в Москву, заместителем министра обороны, причем без указания полномочий и никого не снимая – то есть на новую, даже без разработанных должностных обязанностей должность. Второе назначение – с введением новой должности – шокировало всех: маршал Советского Союза Николай Васильевич Огарков из простого инспектора Группы генеральных инспекторов МО СССР становился советником министра обороны СССР. Третье назначение – опять-таки и ожидаемое и неожиданное – на должность начальника ГРУ ГШ возвращался вышвырнутый вместе с ним, с Соколовым – генерал армии Петр Иванович Ивашутин.

Дела принимались недолго – благо Соколов обнаружил, что новый министр обороны в них особо и не вникал-то. Зайдя в приемную, новый министр демонстративно заглянул в папку «к докладу», у этого министра полупустую – и в этот момент из кабинета показался Язов. Немая сцена закончилась тем, что маршал Соколов оставил в покое папку, ответил на рукопожатие и прошел в кабинет. История в очередной раз бросила наугад свои непредсказуемые кости – теперь переезжать в «паноптикум», в один из кабинетов группы генеральных инспекторов МЛО предстояло уже Язову.