Настоящий дар - стр. 26
Сейчас, спустя пять лет, она уже не испытывала никакой обиды или горечи, посмеивалась над собой и своей убежденностью, что с ней поступили несправедливо. Скорее, теперь она чувствовала благодарность. Да и Маринку больше не осуждала – каждый устраивается в этой жизни как может и так, как позволяет совесть. И вот – опять началось… Чувство обиды, несправедливости… Неужели она никогда в себе этого не изживет, не научится принимать людей и события такими, какие они есть, спокойно?
Если бы он задал наводящий вопрос, посмотрел на нее с теплотой, Дина, наверное, выложила бы ему, именно ему, все это, как на исповеди, она была к этому совершенно готова. Но ОВ задумчиво молчал, как будто что-то решая для себя. Что ж. Значит, надо узнать, что он решил, просто сил нет ждать его приговора.
– Наверное, вы уже знаете, как лучше меня использовать?
Дина старалась не показывать ему своей тревоги, хотя прием шефа был малообещающим. Она решила – если ее вышвыривают, то пусть скажет об этом сам, она не станет ему помогать.
Дина могла бы поклясться, что ОВ вздрогнул, услышав ее слова.
– Задействовать, а не использовать. Используют людей только во Взломе.
– Я говорю так, потому что речь идет о вашей работе.
– Нашей… – поправил он и снова замолчал.
Потом произнес, слишком быстро и отстранено:
– Ваше место, как говорится, на передовой. Основные способности – боевые. Будете принимать активное участие в планировании операций. Я вижу, преобразование вещества у вас тоже получается отменно, – он мельком взглянул на ее работу, которую она держала в руках. – Ну, пока все.
Глаза его снова были опущены в тетрадь.
Видимо, надо было встать и пойти на свое место, но Дина медлила. Она все еще ждала хоть какого-то знака, говорящего о дружеской симпатии, хотя бы ободрительного кивка. Ничего этого не произошло, и, расстроенная донельзя, она вернулась к своему столу.
«По-моему, ты единственная, с кем шеф на «вы», – удивленно прошептала ей Катя.
КРИС
Пальцы дрожат, нервничает? А на разминке полностью себя контролировала. Должно быть, отношения с людьми – ее самое уязвимое место. Сейчас она думает, что он про нее забыл. Как же! Хотелось бы…
Он уже все понял, понял в тот момент, когда никак не мог решиться произнести ее имя, чтобы вызвать для беседы. Ну, вот оно… Началось. Что толку обманывать себя? Наверное, это так и должно было случиться – неожиданно, в самое неподходящее время. Он привык справляться с множеством проблем одновременно, но с этой – никогда еще не сталкивался. Поэтому запаниковал. Однако надо взять себя в руки.
Невольно начал говорить сухим, официальным тоном, обращаясь на «вы». Пытаясь выиграть время, задал ей какой-то вопрос. А сам трусливо боялся смотреть не нее, боялся, что в его глазах отразятся смятение и растерянность. Конечно, она не могла не почувствовать разницы в его обращении и, кажется, расстроилась, начала говорить с явным вызовом. Нет, так не годится, надо общаться с ней нормально, как с другими, но… Ничего не получалось.
Прочитав стихи, он ни на минуту не усомнился, что Дина написала его сама и о себе. Собственно, та степень отчаяния, выраженная в стихотворении, была сейчас ему как нельзя понятна. Он набрался мужества и, наконец, посмотрел прямо в ее зеленые, ироничные глаза, которые в лучшие, чем сегодня, дни, наверняка бывали не мрачными, а веселыми. Искренность характера была написана не только на этом тетрадном листке, но и в ее лице.