Настасья - стр. 5
Дом Варвары возник из ночного тумана не резко, медленно,так проявляется фотопленка, постепенно вырисовывая сначала остов, абрис и лишь потом детали, превращая призрак в реальность. Иван почти падал от усталости, но, кое-как уцепившись за кол плетня, устоял, шатаясь пробрался на крыльцо и толкнул дверь. В сенях пахло горько и как будто горелым – запахом этим тянуло из кухни, а из приоткрытой двери мерцал неверный свет. Иван постоял, переводя дыхание, сначала не мог решиться, но все же вошел. В кухне было полутемно, и лишь у печи, где стоял стол, а на нем огромный старинный подсвечник, сумрак рассеивался, и Иван смог рассмотреть маленькую хозяйку – крошечную девочку в вышитом фартуке, ловко шурующую в печи небольшой кочергой. Она глянула на Ивана из-под по-бабьи повязанного платка совершенно без удивления, поставила кочергу и шмыгнула носом.
–Ты, дядь Иван, сядь тут на лавку, в спальню не иди, там папка помирает. Я мамку позову сейчас, жди.
Девочка говорила на удивление правильно, как взрослая, не картавила, не шепелявила, закрыть глаза – взрослая девица. Да и смотрела так же – по – взрослому, и от её тайного и очень проницательного взгляда у Ивана мурашки побежали по спине…
– Пришёл? Я ждала. Долго шёл больно, испугался, небось. А забыть меня не мог, чую.
Варя подошла, присела рядом, заглянула в глаза и мир вокруг Ивана рухнул. Всё закружилось вокруг колесом, он подхватил Варю на руки, хотел было толкнуть двери в спальню, но Варвара уперлась руками в его плечи, вывернулась, встала на ноги, отскочила прочь.
– Обожди. Рано это, а сегодня совсем нельзя. Пошли, поможешь мне. Умер он.
В темной спальне Иван долго не мог понять что где, и лишь когда Варя, тенью проскользив куда-то в самый чёрный угол, зажгла ещё пару свечей, он разглядел огромную деревянную кровать, тщательно застеленную белоснежным бельём, на которой, деревянно вытянувшись лежал высохший, как скелет, человек. Он был укрыт простыней до подбородка, но по неподвижным буграм неживых рук, по остро торчащим вверх ступням, было ясно – жизнь из этого тела утекла безвозвратно. Варвара поманила Ивана – подойди, мол ближе, и он, с трудом сдерживая страх, подошёл. Лицо покойника было спокойным и мирным, лёгкая улыбка застыла на синих, сухих губах, на глазах лежали пятаки.
– Не бойся, Ваня. Он добрым был человеком, отмучился. Я тебя не отпущу сегодня, мне надо его и в домовину опустить, и в могилку, мужские руки, как без них. Останешься?
Иван, с трудом оторвав взгляд от мёртвого лица, повернулся к Варе, нырнул в омут её глаз и понял – он останется навсегда.
…
Утро прокралось в крошечную комнатку, в которой Варя разместила гостя, по-воровски, пошарило неверными лучами по подушке, пощекотало ноздри запахом росы и ландышей. Окно было приоткрыто, Иван озяб, натянул до глаз тонкое покрывало, поежился и снова закрыл глаза. Но какое-то особое чувство – опасной и сладкой дрожи не дало ему снова провалиться в сон – он открыл глаза и замер. В дверях, абсолютно голая, светящаяся в мутном утреннем свете, как будто её нарисовали лунным лучом, стояла Варя. Серебристые волосы струились водопадом до колен, несколько прядей сбегали ручейками по груди с остро торчащими cockами – красоты женщина показалась необыкновенной. И опять мир закружился колесом, и, совершенно потерявший разум Иван ничего не ощущал боле, кроме атласной гладкости нежной кожи, огненного провала внутрь и всепоглощающей, сжигающей его нутро адской сладости.