Настало времечко… - стр. 11
– М-да, – продолжал дядька, легко овладевая вниманием. – Пойдешь к приятелю рюмочку выпить – держись за веревку. А то унесет к едрене-фене – милиция не разыщет.
– И милиция тоже есть? – изумилась одна из слушательниц.
– Да это я так, – махнул рукой дядька – К слову. Какая там милиция. Закон – тайга, медведь – прокурор.
Милка выскочила в тамбур и плюнула.
– Так рождаются дурацкие басни! – сердито сказал я.
Мы тут же поклялись всем рассказывать про Сибирь только правду. И уличать бессовестных вралей.
В первый же день на пляже я решительно прервал сивоусого колхозника, нахваливавшего свою Полтавщину, и громко спросил:
– А вы слышали о том, что в Сибири вызревает виноград?
Колхозник, хитро прищурившись, оказал, что про «це» он «не чув». Но зато он «чув» про бананы, которые у нас вырастают здоровенными, «як та ковбаса»…
Все кругом засмеялись и моментально утратили к нам интерес. Мы обиделись и подсели к другой компании. Здесь респектабельного вида мужчина, которого все называли профессором, рассказывал что-то интересное про Аргентину. Импресарио профессора – загорелый молодой человек в усиках организовывал слушателей. Нам он запросто махнул рукой и спросил:
– Вы откуда?
– Сибиряки, – с достоинством ответили мы.
– Ну так грейтесь, – великодушно разрешил молодой человек. – Двадцать семь в тени.
– Подумаешь! – с вызовом сказал Милка. – А у нас тридцать три!
– Мороза? – уточнил импресарио.
– Жары! – сказал я.
Молодой человек вежливо не поверил.
– У нас – заводы, – сникли мы.
– Институты…
– Миллионный город…
– На каждом углу газвода… Честное слово.
Профессор глянул на нас с досадой. Загорелый молодой человек приложил палец к губам. И все отвернулись.
Я помолчал немного и осторожно кашлянул:
– Конечно, случаются иногда… похолодания.
– Градусов до сорока пяти, – пискнула Милка.
– Запуржит, заметелит, – зловеще сказал я. – Тайга – закон…
– Вечная мерзлота, – осмелела Милка. – На двадцать пять метров в глубину.
Компания зашевелилась. Профессор отставил жаркие страны и сказал:
– Ну-ну… Любопытно.
Молодой человек махнул какой-то парочке и спросил:
– Вы откуда?
– Из Майкопа, – ответили те.
– Садитесь, – сказал наш импресарио. – Послушайте, что люди говорят.
…На следующий день мы появились на пляже, независимые и многозначительные, как индейцы. Профессор на прежнем месте врал про свою Аргентину.
– Это что! – нахально сказал я, оттирая его плечом. – Вот у нас в Сибири – глушь, дикость!
– Только сядешь чай пить, а он в окно лезет, – бросила Милка.
– Кто? – истекая любопытством, застонали бывшие слушатели профессора.
– Медведь, конечно, – сказал я. – Белый. Это если утром. А к вечеру бурые начинают попадаться. Бывает, так и не дадут чаю попить.
Знакомая личность
Я уже собирался укладываться спать, когда в купе вошел немолодой белобрысый человек с большим дорожным портфелем. Меня словно что-то кольнуло: где я его мог видеть? Удивительно знакомое лицо! Я быстро перебрал в уме всех своих знакомых, сослуживцев, вспомнил школьных друзей. Никого похожего.
Белобрысый повернулся ко мне спиной и снял плащ. При этом он исключительно знакомо шевельнул лопатками. «Сейчас достанет из портфеля “Огонек”», – подумал я.
Белобрысый достал «Огонек».
Тьфу, пропасть! Вот ведь как не повезло! Целился отдохнуть в поезде, отоспаться, так его черт подсунул! Теперь, пока не вспомню, – ни спать, ни есть не буду. Такой идиотский характер.