Наследство - стр. 8
– Господи! – ахнула Яна. – Серьезно все?
– Да вроде выжил, но тоже требуется какое-то шунтирование, дорогая операция в Москве. Еще у нас пара артистов на грани черты бедности, и дела в нашем театре пошли из ряда вон плохо. Новых спектаклей нет, финансирования ни от города, ни от спонсоров нет. Зрителей стало очень мало, перестали люди ходить в наш театр, разве что только на новогодние елки, и все. Остальное время тишина и болото. Не знаю даже, в чем проблема. Труппа старая, не интересны мы стали. А новенькие не идут… или в Москву, или, на худой конец, в местный драматический театр, но никак не в ТЮЗ. Поэтому и получается, что выходит в тираж труппа ископаемых животных, то есть наша.
– Неужели так все плохо? – удивилась Яна. – Ты мне не говорила.
– А чего зря расстраивать? Да и была слабая надежда, что театр получит городскую субсидию. Мы на это все рассчитывали. А тут – на, отказ! Театр становится нерентабельным, и пошли разговоры, что его хотят совсем закрыть. Наши все в шоке! Лариса Ивановна даже высказалась, что жизнь самоубийством покончила бы, если бы не внучка. Настроение у всех просто упадническое, шоковое.
Яна хлопала длинными ресницами, все пытаясь понять, что маме надо именно от нее. Ей, конечно, было трудно слушать про такие сложности в театре, в закулисье которого она фактически выросла и знала всех этих людей, которые сейчас пребывали в таком бедственном положении. Но одно дело – помочь кому-то точечно и совсем другое – всему театру… этого она не потянула бы точно.
– И тут мы узнаем, что в наш город приезжает известный режиссер, который совместно с австрийским телевидением будет снимать художественный фильм-сказку для детей и взрослых. И в нашем же городе будет проходить кастинг на роль Снегурочки. Артисты приедут и из Москвы, и из Вены, и еще откуда-то… Знаю, что из питерского театра юного зрителя тоже будут. И нашему театру тоже предложили поучаствовать в кастинге, правда, очень скептически, но все же предложили. И у нас появился очень неплохой шанс. То есть если наша актриса проходит на главную роль, то ей выплачивают такой гонорар, что хватит и ей, и всему театру на подъем. Там буквально миллионы!
Яна все еще не понимала, что требовалось от нее.
– И вот мы решили выдвинуть на кастинг от нашего театра свою Снегурочку – тебя! – наконец-таки выдала «умную мысль» Валентина Петровна, прямо скажем, не без гордости.
Кусок еды выпал изо рта Яны обратно в тарелку. Агриппина Павловна тоже, похоже, не поняла.
– Кого? – переспросила она.
– Яну! Нашу Яночку! – умиленно сложила руки Валентина Петровна.
– Мама, ты что? Какая я Снегурочка? – недоумевала Яна. – Мне за сорок уже!
– И что? Ты хорошо выглядишь! А потом, у нас в труппе ты самая молодая. Вот из меня точно Снегурка для серьезного кастинга не выйдет, а ты – самое то!
– Мама, ты о чем? Я не в вашей труппе! Я врач-стоматолог! – ответила ей Цветкова, выпивая коньяк.
– Яна! И ты, и я знаем, что ты – закулисный ребенок, ты хорошо знаешь всю нашу «кухню». Лучше, чем кто-либо! А то, что у тебя прирожденный артистический талант, это тебе тоже говорили всегда и все, начиная от не самых последних артистов и заканчивая именитыми режиссерами. И вот настал твой звездный час! – Валентина Петровна протянула к дочери руки.