Наследство рода Болейн - стр. 46

– Но он ей понравился. Более или менее. Не может же она просто возвратиться домой! Вернуться в Клеве негодным товаром, вместо того чтобы стать королевой Англии! Она никогда на такое не пойдет. Да кто потом на ней женится, если король от нее откажется? Ее жизнь будет кончена.

– Тогда пусть убедит всех – предварительного сговора не было.

– А он был?

– Скорее всего, нет, – пожимает плечами дядюшка.

Что на это ответишь?

– А как можно освободиться от того, чего и в помине не было?

Отвечает усмешкой:

– Пусть этим немцы занимаются. А ее можно отослать домой и против воли, если будет слишком несговорчивой.

– Даже король не может силой выдворить ее из страны.

– Зато ее можно поймать в ловушку – пусть сама признается в этой давнишней помолвке. – Голос герцога шелестит еле слышно, словно шелк. – Что, если она сама скажет, что ей нельзя выйти замуж?

Я киваю, нетрудно догадаться, какой от меня хотят услуги.

– Король будет бесконечно признателен тому, кто ему сообщит – она сама во всем призналась. Женщина, которая добьется такого признания, заслужит от короля самых высоких почестей. И от меня, конечно.

– Всегда к вашим услугам, милорд, – стараюсь немного протянуть с ответом. – Но не могу же я заставить ее солгать. Зная, что к браку нет препятствий, надо быть совсем безумной, чтобы сделать подобное признание! Если я примусь утверждать, что она во всем призналась, она меня без труда опровергнет. – Я говорю, а мне становится все страшнее и страшнее. – Милорд, я надеюсь, ее ни в чем не обвиняют?

– А в чем ее можно обвинить?

– В каком-нибудь преступлении. – Теперь я уже заметно разволновалась.

– Например, в государственной измене?

Мой кивок заменяет звуки, которые не идут из пересохшего горла. Как бы мне хотелось никогда в жизни больше не слышать этих слов! От них прямая дорога в Тауэр и на эшафот. Они уже отобрали у меня любимого, перевернули всю мою жизнь.

– О какой измене может идти речь? – спрашивает он таким спокойным тоном, словно мы не в том страшном мире, где каждое слово может обернуться государственной изменой.

– Законы так быстро меняются, что даже полная невиновность ныне никого не защищает.

– Сейчас, во всяком случае, леди Анну обвинять не в чем. – Герцог резко качает головой. – Король Франции как раз в данную минуту принимает у себя в Париже императора Священной Римской империи. Пока мы тут разговоры разговариваем, они плетут против нас заговоры. Нет, нам никак нельзя ссориться с Клеве. Нам просто необходим союз с протестантскими властителями, а не то окажемся в полном одиночестве лицом к лицу с Испанией и Францией. А если еще и английские паписты снова поднимут голову, нам конец. Остается ей только самой признаться, что была помолвлена с другим, и отправляться домой подобру-поздорову. Так мы и от нее избавимся, и союз сохраним. А не то придется заманить ее в ловушку и вырвать признание. Коли будет упорствовать и настаивать на браке, Генрих вынужден будет жениться.

– И не важно, нравится ему это или нет?

– Даже если ему ненавистен этот брак, даже если он ненавидит того, кто все это устроил, даже если она сама ему ненавистна.

Я храню молчание.

– Если он женится против воли, то найдет способ от нее избавиться, не сейчас, так потом. – Я просто думаю вслух.

Герцог не отвечает ни да ни нет, но тяжелые веки на мгновение закрывают темные глаза.