Наследство последнего императора. 2-й том - стр. 64

Николай порывисто шагнул к ней и взял ее за обе руки.

– Скажите, милая, прошу вас… не имею чести знать имени и отчества ваших… – заговорил он.

– Глафира Васильевна, – улыбнулась Новосильцева.

– Глафира Васильевна… Я вижу в вашем лице добро, сочувствие или, по крайней мере, понимание… – сбивчиво говорил Николай. – Вы не такая, как те большевики, которых я до вас видел… И ваш Яковлев тоже человек интеллигентный и воспитанный… если бы все большевики такими были! Прошу вас… – и он постарался заглянуть ей в глаза. – Куда меня везут? Определенно в Москву? Или… на самом деле куда-нибудь еще, откуда… уже не возвращаются?..

– Мы, действительно, направляемся в Москву, – спокойно и твердо заверила его Новосильцева. – В планах комиссара Яковлева ничего не изменилось. До нынешней секунды, по крайней мере. Так что у вас, Ваше величество, нет оснований волноваться и переживать.

Николай несколько секунд молчал, не отрывая от нее взгляда, осознавая смысл ее слов. Потом вдруг заговорил срывающимся голосом:

– «По крайней мере»! «До нынешней секунды!» Значит, и вы не всё знаете!.. Или знаете, но умалчиваете! – он зашагал вдоль окна вперед и назад и снова резко остановился. Подошел к ней почти вплотную и спросил громким шепотом: – А причину? Причину вы знаете? Зачем я им понадобился? – и громче: – Гильотина уже готова? Где? На Лобном месте – где же еще!

– Mon сhere, mon pere!42 – от стола подала голос Анастасия. – Сколько раз вы нас учили: не следует читать на ночь французские романы! От них бывает несварение мозгов.

– Я не читаю французские романы! – рассерженно воскликнул Николай. – Тем более на ночь. И никогда не делаю дурацких замечаний людям, старшим по возрасту.

– Mister Romanoff не читает романов? – удивилась Анастасия. – Тем хуже! Без них жизнь вообще не интересная.

Он ничего не ответил на реплику дочери и опять умоляющим взглядом уставился на Новосильцеву.

– Скажите, как есть, Глафира Васильевна! – попросил он. – Я давно готов к самому худшему, и вы ничем меня не испугаете! И детей – тоже. Мы давно ко всему приготовились. И все мы знаем – чудес по время революционных потрясений не бывает… Но скажите правду – вы очень меня и всех нас обяжете!

– Люпой неизвесность хуже, чем люпая sсhrekliche Wahrheit!43 – проговорила Александра. – Пожалейте нас, пожалейте детей и скажите.

Новосильцева отрицательно покачала головой.

– Я так же, как и вы, – убежденно произнесла она, – надеюсь на лучшее. И сделаю все, чтобы наши с вами надежды оправдались.

Николай отвернулся к окну и замолчал, глядя в черноту ночи. Потом вытащил носовой платок и аккуратно высморкался.

– Вы возрождаете нас к жизни, – проникновенно сказал он. – Я полностью вам доверяю.

Он неожиданно вспомнил, как всего полгода назад тоже самое он говорил Керенскому: «Александр Федорович! Я вам доверяю – и только вам!»

Новосильцева подошла к Алексею.

– Как себя чувствуете, молодой человек?

– Намного лучше, чем утром, – ответил он и едва улыбнулся синюшными потрескавшимися губами. – Это из-за вас, – смело добавил Алексей и пристально посмотрел на нее. – Подойдите, пожалуйста, ближе, – попросил он.

И когда Новосильцева приблизилась и взяла его за тонкую прозрачную руку, он шепотом сказал:

– Вчера ночью мне приснился ангел. Он стоял так же близко от меня, как сейчас вы. Я его очень хорошо разглядел и запомнил его лицо. Он поцеловал меня и сказал: «Потерпи немного». Это были вы.