Наследники земли - стр. 9
– Спасибо, госпожа, – пробормотал изумленный мальчик. – Когда он вернется…
– Не беспокойся. Он знает, что ты приходил. Мы ему сказали. Арнау приносит тебе извинения. Уго, он тебя очень любит, но настали трудные времена, – оправдывалась Мар, передавая слова старика.
Уго и сам понимал, что для Барселоны и Каталонии действительно настали трудные времена. Он слышал об этом на верфи, даже работы замедлились из-за пересудов между мастерами и чиновниками.
– Он уже в Барселоне! – объявил как-то вечером кузнец.
Имелся в виду, конечно, король Хуан.
– Но ведь он очень болен, – заметил второй кузнец.
– Говорят, королева Сибилла его околдовала. Вот почему он так плох.
– Королева под арестом.
– И весь ее двор, и бывшие советники короля Педро. Все арестованы.
– А еще их пытают, – раздался голос от груды пылающих углей, где длинные доски обдавали горячим паром, чтобы потом изогнуть.
– Не может быть! – выкрикнул другой работник. – Это запрещено законом. Сначала их полагается судить.
И все-таки это была правда, и это через пару дней подтвердили сразу несколько мастеров: король Хуан со своими присными распорядился пытать арестованных, несмотря на протесты городских судей и советников. На верфи, услышав новость, никто не проронил ни слова. Пилы, топоры и молотки снова завизжали и застучали под высокими сводами, однако теперь это не был привычный всем жизнерадостный оркестр.
– Нам бы не следовало этого позволять! – выкрикнул кто-то из рабочих, нарушая гнетущее молчание.
Уго что есть силы сжал ядро генуэзца, так что жилы вздулись на руках, – будто таким образом он тоже присоединялся к борьбе за справедливость.
– Король должен соблюдать законы! – послышалось из дальнего угла.
Никто не осмелился что-либо предпринять.
Королеву Сибиллу пытали до тех пор, пока сломленная и запуганная женщина не уступила королю Хуану все свои земли, замки и прочее имущество. Монарх помиловал супругу своего отца, своего брата Бернардо де Фортия, а также графа де Пальярс, но повелел не прекращать суда над другими узниками.
К тому же, вознамерившись еще больше запугать богатых горожан, советников, судей и простой люд, король приказал публично обезглавить Беренгера Абелльского, соратника своего отца, и Бартоломе Лимесского – одного из рыцарей, бежавших вместе с королевой.
Барселона по-прежнему не противилась королевской воле. Город жил в страхе, как убедился Уго, проходя через Пла-де-Палау, широкое пространство между берегом, биржей и воротами Формент, где рокот моря царил над смиренным молчанием сотен барселонцев, собравшихся, чтобы увидеть казнь двоих людей, чье единственное преступление состояло в том, что они остались верны своему монарху. Мальчик разыскал Арнау в толпе возле эшафота – простого деревянного помоста, окруженного солдатами короля Хуана; главное место на эшафоте занимала плаха. Самой плахи Уго не видел, но знал, что она там. Зато паренек увидел городских советников – мрачных, одетых в черное, как и члены Совета Ста и цеховые старшины; тут же стояли и клирики: приходские священники и настоятели церквей… Многие хранили молчание. Другие переговаривались шепотом, вполголоса и избегали смотреть друг другу в глаза, как будто чувствовали за собой какую-то вину и опасались, что кто-нибудь их обличит.