Наследники земли - стр. 53
– Что еще несколько дней ты не сможешь работать.
Уго наконец отважился поднять на Дольсу глаза. Девочка смотрела на него чуть ли не с вызовом.
– Рехина, – обратилась она, не отрывая взгляда от Уго, держа его ладони в своих, – сходи узнай, не нужно ли моей матушке воды из колодца. Пожалуйста, – быстро добавила она, пресекая возможные возражения.
Они остались наедине. Уго хотел… ему бы хотелось спросить, почему Дольса рассказала про решетку в давильне. Паренек покраснел, вспомнив девушку с раздвинутыми ногами… А потом вспомнил, как стыдно ему было, когда вышла Дольса. Он представил себе юные, еще не созревшие груди Дольсы, вот они поднимаются и падают так же, как…
– Эй! – вскрикнула девочка и резко вырвала руки.
– Прости, я не хотел…
– «Прости, я не хотел», – передразнила она. – Похабник! Да и потом, ты что, забыл, что я еврейка?
Мальчику стало неловко. Все правда: он христианин, она – еврейка. Всякие помыслы о еврейских женщинах для него запретны.
– Мы ничего… не делали, – пробормотал Уго. – Ни один священник не принял бы это в расчет, – добавил он с преувеличенной убежденностью, разглядывая волдыри на своих ладонях.
– Твоим священникам нет никакого дела, если христианин возляжет с иудейкой, они рассматривают это как еще одну форму унижения и власти, какую над нами имеют христиане. А вот если случится наоборот, такого они допустить не могут: все законы ясно гласят, что, если иудей возляжет с христианкой и будет пойман, обоих незамедлительно сожгут на костре, – объявила Дольса. Уго вздохнул. – Что меня беспокоит, так это отношение моей собственной общины. Думаешь, нашим придется по нраву связь еврейской девушки с христианином? Одну девочку за такое изуродовали: отрезали нос, чтобы она больше не возбуждала христианина, который ее домогался.
– Прости меня, – снова забормотал Уго, от волнения не зная, куда теперь и смотреть.
– В глаза, – потребовала Дольса, заметив его состояние. – Смотри мне в глаза.
Уго так и поступил. В ее красивых карих глазах он увидел нежность, но за ней, как показалось мальчику, блеснул и холодок.
– Аструга зовет вас в дом, как только отмоете его руки! – крикнула Рехина от двери.
– Зачем ты заставила меня смотреть на ту девушку? – наконец спросил Уго по дороге обратно в кабинет.
– Она христианка, – с изумлением услышал мальчик. – Просто шлюха, которая переспала с кем не следовало, расплатилась за то, чего у нее давно нет, и захотела избавиться от своего ублюдка. Она тебе понравилась?
Уго ничего не ответил; карие глаза превратились в две льдинки.
– На меня капнуло горячим варом, когда я помогал конопатчикам, – соврал старший брат, когда Арсенда спросила, что с руками, уже перебинтованными полосами чистой ткани.
В ту ночь мальчику не без труда удалось забраться на стену монастыря Жункерес. Оказавшись наверху, Уго еще раз осмотрел руки. От мази, которую наложила Дольса, ладони до сих пор зудели; поначалу они просто горели огнем.
– Больно!
– Молчи! – скомандовала девочка, а Рехина крепче прижала его руку.
И он замолчал. Теперь Уго только и ждал наступления нового дня, чтобы Дольса опять пришла к нему со своей мазью, пускай даже и едкой. «Смазывайте еще несколько дней», – велела Аструга, прежде чем оставить пациента на попечение Дольсы и Рехины.
Девочки, возведенные Астругой в ранг врачей, с усердием принялись за исцеление: они обсуждали каждую ранку, рассматривали их со всех сторон, пичкали больного наставлениями, которые менялись каждую минуту; спорили без конца. В этом аду едких и прилипчивых запахов Уго наслаждался естественной свежестью обеих докториц; волна юности и чистоты окатывала его всякий раз, когда одна из девочек двигалась, касалась его или брала за руку.