Наследники Скорби - стр. 40

– Ты что так рано поднялась? Я только-только кашу поставила.

– Я подожду, – негромко ответила Лесана, все еще не понимая простой мудрости Дарины, не догадываясь, что она – из тех редкостных женщин, которые не стыдятся сделанного однажды выбора.

Она любила Клесха, ни от кого не скрываясь. Да, между ними не совершали свадебного обряда, но он был ей мужем, данным Хранителями, и эту правоту не смогли бы поколебать ни досужие деревенские кумушки, ни даже семь сотен сплетников и злоречивцев. Но всего этого Лесана еще не ведала. Оттого пока и казалась ей Дарина… обыкновенной, заслуживающей сострадания.

Клёна, услышав негромкий разговор, нарушивший тишину избы, тут же проснулась.

– Мы по ягоды-то пойдем? – спросила она, убирая со лба выбившиеся из косы прядки.

– Пойдем.

Они собирали спелую крупную клюкву в берестяные туески и почти не разговаривали. Молчали долго. Девочка нарушила тишину первой:

– Ты любишь Клесха? – Она спросила это так внезапно, что Лесана опешила.

– Люблю?..

– Да. Ты его любишь?

Выученица Цитадели прислушалась к себе. Нет. Не любит. И никогда не любила. По первости восхищалась, благоговела и впрямь будто бы хотела назваться его. Но… с той поры столько воды утекло. Она его не любила. Но и чужим не считала. Крефф себе на уме. Такого любить – все сердце надорвешь.

– Он мой наставник, – спокойно ответила Лесана.

Но Клёна не унялась, отставила в сторону туесок и с жаром заговорила:

– Нет, скажи, вот вообще любишь? Хоть как-то? Как брата, как отца?

Девушка снова помолчала. Как брата? Как отца?

– Нет. Не знаю. Я его давно не видела, с осени, и, когда уезжал, не сильно тосковала… другого лиха хватало.

Девочка сверкнула черными глазищами и быстро-быстро заговорила:

– Вот скажи мне, за что такого любить? Мама говорит, мол, вырастешь – поймешь. А я и нынче знаю, что не пойму! Он приезжает, когда хочет, несколько дней побудет – и был таков! А она ждет! Когда долго нет, все глаза на дорогу проглядит. Вот зачем он нужен? Жили без него и еще бы прожили! – В голосе падчерицы звенел гнев: видимо, побеседовать о Клесхе ей было не с кем, матери подобные мысли она высказывать не могла, Эльхе тем более, а уж с подружками, если таковые и были, вовсе стыдно было делиться.

По всему выходило – Лесана стала первой слушательницей. Поэтому выученица Цитадели попыталась-таки обелить наставника, оправдывать которого после пережитого обмана ей, по чести сказать, вовсе не хотелось:

– Так у него же сын здесь. И маму твою он любит…

– Сын! – всплеснула руками девочка, чем еще больше стала похожа на взрослую. – Да он об нем три года не знал. Мне уж семь лет было, а Эльхе два, когда Клесх снова через деревню проезжал! Эльхит и слова-то «тятя» не знал тогда! А он приехал, увидел его во дворе, поднял как щенка, на руки взял и глядел долго-долго. Я испугалась, думала, тать какой. Побежала мать из бани кликать, она там рубашонки стирала.

Лесана слушала жадно, ее снедало любопытство: как же так получилось, что крефф, который говорил ей о невозможности Осененным иметь семью и дом, вдруг обзавелся тем и другим?

– Так он не знал?

Клёна сердито бросила в свой туесок горсть собранных ягод.

– Не знал. И не узнал бы, если б Встрешник его к нам не вынес на беду. После этого чуть не каждый месяц ездить стал. А что толку от него? Сначала спит, потом ест, а там и ехать пора…