Наследники - стр. 35
Кажется? Шторки колышет сквозняк, и воздух их надувает. Шумит вечерний проспект, жена во дворе ругает мужа – обронил пакетик с молоком. Папа шевельнул пальцем, а потом сморщенные губы его слабо, неуверенно, но приоткрылись:
– Напоминаешь мою помощницу Весту. Она выводила меня из депрессии, а твоя мать искусно туда загоняла.
– Папочка! Как же я рада!
– Зачем приехала? – прошептал он и закашлял.
– Я застала их, дважды. Кеннет Пен гладил мамину руку и уговаривал развестись…
– Давно знаешь об их отношениях, что ж тут удивительного? – Папа осторожно почесал затылок. – Мон говорил, ты нашла группу… Дочь… Сделай одолжение, не говори о матери больше. И не стоит Мону доверять секреты. Он сдал тебя. Как и ты, Мон считает, что я способен перевернуть музыкальный мир во второй раз. – Папа сделал попытку улыбнуться. В итоге снова закашлял. – Только время «Анри—легенды» ушло.
– Неправда. Мои друзья играют песни Группы, а люди поют их в баре, как и много лет назад!
– Если кто—то и сохранил старые пластинки на память, то благодарен им.
– Конечно, проще всего отгородиться и ныть, – возмутилась я.
Папа нахмурился – я умела давить на больной мозоль.
– Скажи, ты задумывалась о последствиях? Мама не такая всемогущая.
– Смотри!
Я показала отцу носок, найденный под ковром.
– Я буду молчать при Полли. Не рассказывай ей, – папа принял прежнее положение.
Я отнесла носок в ванную комнату и бросила в плетеную корзинку.
– Я постираю, не стоит беспокоиться, – Полли тенью возникла за спиной. Странно как—то посмотрела и дернула кривой бровью. Черные волосики выступили на бледной коже. Эта девица в обтягивающих легинсах и свободной маечке с пальмами мне уже не нравится. Все лезет и лезет с расспросами и замечаниями, как будто папа ее собственность.
– Вы… вы…
– Я – связь Анри с внешним миром: продукты, обеды, компакт—диски, фильмы – все на мне.
Полли усадила меня на диванчик в гостиной и опустила со спинки покрывало. Сама – опять на кухню. Отец – спиной. Вижу его заросший затылок. Что—то не так, не пойму.
– Вот, выпейте.
Полли протянула мне кружку с дымящимся напитком.
– Чай с жасмином… Ой, смотрите, а там гитара над полкой висит. Акустическая. Его любимая. Вечерами он играет. Если в настроении.
– «Стимми». Мы подарили ему. Помню, что залезла под столик в кабинете мамы и слушала, как она торопит по телефону менеджера с доставочкой.
– А еще мистер Роджер был здесь недавно. С бумагами приехал. Кинул их на пол и ну сыпать бранными словами. Анри никак не реагировал на грубость. Словно не с ним разговаривали.
Ужасно хочется, чтобы Полли замолчала или сменила тему. На столе лежат бутербродики. Я смотрю на аппетитный хлебушек с сырком. Слюнки текут, но взять не решаюсь… Полли целует губы отца.
– Вернулся…
– Хочу популярности! – громко заявила я. Рука папы шевельнулась на подлокотнике. Он попросил Полли развернуть его кресло. А потом я увидела налитые светом глаза, но свет этот рассеивался в пространстве гостиной, и не было в нем теплоты. – И для начала разреши мне выступить на фестивале. Дядя Мон и твои секреты выболтал.
Папа откашлялся и попросил Полли принести ему воды. Она тут же сорвалась на кухню.
– Сначала докажи, что достойна быть в ряду участников. И не только мне.
Криста. Студентка
Соседка уехала на дачу к парню, а я погасила свет в небольшой комнатушке и теперь наслаждаюсь темнотой, тем, как она поглощает, опускается на руки, плечи, щекочет кожу и шевелит волосы. Воображение рисует странные картины. Всегда повторяющиеся. Пасмурный день. Машина мистера Грина на стоянке. В забрызганном дождем стекле детские ручки. Окно приоткрыто. Крохотные пальчики, сгибаясь, тянутся к отцу. Мистер Грин улыбается, почти касается коленями влажной земли, чтобы дочка смогла как следует напутешествоваться в его шевелюре. Оклик жены… Поцелуй… Короткое прощание. Мистер Грин уходит.