Наследники. Любовь под запретом - стр. 2

Любящая тебя, Бель.

P.S. Прошу после прочтения письмо сжечь. О том, что мы провернули такое невозможное дело никто не должен знать».

Я перечитала письмо дважды, прежде чем выполнить просьбу подруги. Я не сердилась на нее. Она нашла выход из сложного положения, в которое я попала.

Дорога до Академии была долгой, и у меня нашлось время предаться воспоминаниям. Как удивительно все сложилось!

Мои приключения начались с письма опекуна, на конверте которого было выведено имя ненавистного мне человека. И я не удержалась, чтобы не вскрыть его.

Я случайно наткнулась на письмо, оставленное отчимом на подносе и еще не отданное посыльному. Я бы прошла мимо, так как никогда не интересовалась чужой перепиской, но адресатом значился барон Пьер Монгуль. Я замерла. Оглянувшись, нет ли кого поблизости, цапнула письмо и кинулась в чулан. В нашем огромном особняке было много свободных гостевых комнат, но я выбрала то место, куда слуги заглядывали реже всего.

Чулан давно стал моим тайным убежищем – еще со времен болезни и безвременной кончины матери. За узким проходом среди поломанной мебели и сваленных в кучу пыльных ковров, прятался небольшой уголок, где я чувствовала себя свободной. Даже собственная спальня не была таковой. Я не могла хранить там вещи, до которых кто-нибудь не дотрагивался бы по долгу службы или из интереса.

Я отгородила угол старыми занавесками, поэтому смело могла зажигать лампу и строчить подругам письма или доверять сокровенные мысли дневнику. Его я прятала в продавленной софе, которую ради удобства и, желая создать хоть какой-то уют, застелила шерстяным пледом. Кроме софы здесь имелась колченогая этажерка. На ее полках уместились несколько романов о любви, коробка с писчей бумагой, чернильница и куча перьев в стакане.

Я сама передавала посыльному письма для подруг. Отчим не знал, что я веду переписку, иначе вскрывал бы мои послания. Все оправдывалось тем, что он назначен опекуном и должен быть в курсе моих переживаний. Джозефу не нравилось, когда я запиралась в библиотеке. Но в то же время он ворчал, заставая меня за чтением «бесполезных» романов, поэтому книгами я тоже наслаждалась в своей тайной обители.

Он всегда считал, что женщине не обязательно быть грамотной. Ее главное предназначение – служить мужчине. И когда я заикнулась, что моя мама не была бы против, чтобы я продолжила образование в академии, пусть даже не в самой престижной, чтобы не платить большие деньги, Джозеф ответил резким отказом.

Он, нисколько не смущаясь, заявил, что мама первая возразила бы, если бы была жива. Подписывая документы на опекунство, она сразу предупредила его: «Анне нельзя открывать дар. Пусть будет просто женой и матерью». И сколько бы я ни допытывалась, почему мне нельзя быть магом, отчим отвечал обтекаемо: «Это распоряжение твоей матери, и я, как опекун, не могу нарушить его».

Вскоре после этого разговора в нашем доме появился гость – давний друг отчима, который вдруг начал оказывать мне знаки внимания. Он приносил подарки, но такие, от которых я не могла отказаться. Цветы в корзинке или в горшках – их выставляли на подоконниках в моей комнате. А еще торт, ягодную пастилу иди фигурный шоколад, заказанные в лучшей кондитерской лавке. Они подавались к столу в этот же вечер.