Наследники графа. Армэль - стр. 45
Вокруг зааплодировали.
– Граф! Графиня! Вы бесподобны в своей непосредственности! – воскликнул дон Фахардо. – Клянусь, я вами любуюсь! Очень жаль, что вы покинете нас на какое-то время.
Франсуа продолжал прижимать ее к себе за талию, а она положила руки ему на плечи.
– Вы уезжаете? – поинтересовалась одна из дам, стоявших неподалеку.
– Да, мы ненадолго отправляемся во Францию, – ответила Александрин и невольно бросила взгляд на Саласара.
Тот помрачнел.
«Это было красиво, – потом шепнул Варду французский посол. – Я доволен вами. Ловко вы этих испанцев дразните. Правда, они теперь называют вас бесстыжими французами».
После столь страстного проявления чувств Франсуа был молчалив и сурово поглядывал на жену. Та тоже притихла, размышляя, почему он опять сердится.
***
Священники находились в довольно темной и пыльной мастерской, где повсюду был нагроможден различный хлам и висели на стенах, а также стояли на полу картины, уже готовые, или еще незавершенные.
– Это будет полотно, символизирующее подвиг и веру, красоту и страдание, – восторженно говорил Божезларж.
– Вы понимаете, о чем просите? – Армэль был непоколебим. – Чтобы я позволил нарисовать себя в таком виде!
То, что Василий ко всему прочему оказался еще и художником, пишущим на религиозные темы, откровенно поразило виконта. А его предложение нарисовать Армэля вызвало у того недоумение. Конечно, его не раз рисовали. Еще в раннем детстве на руках у матушки, потом лет в пять – одного, и позже по разным поводам и в разных костюмах. Его семья могла себе позволить заказывать портреты у именитых живописцев. Но картина такого плана…
– Ваше тело, точнее его изображение на холсте, заставит людей еще более укрепиться в вере и понять весь подвиг миссионеров, – объяснял Божезларж.
– Эта картина стала бы символом уродства, – раздраженно бросил Армэль. – Я никогда не соглашусь на такое, и вы безумец, если действительно рассчитывали получить мое согласие.
– Хорошо, будь по-вашему, – сдался Василий.
Они заговорили о чем-то другом, отвлеченном, и больше не возвращались к этой теме. Однако Армэль все же не выдержал и задал давно интересующий его вопрос.
– Друг мой, – Армэль обратился к Василию тихо, но твердо.
Божезларж сразу понял, что тот хочет сказать что-то важное.
– Вы совсем не знали любви?
– Да, совсем. Разве то, что вы познали любовь, хотя она для вас запретна, лучше?
– Да. Лучше уж так, чем не знать ее вовсе. Но я вижу, что вы бываете опечалены чем-то. Что тогда вас гнетет?
– Я не знаю, как рассказать вам это.
– Вы содомит? – просто спросил виконт де Куси.
Лицо молодого священника, и так бледное от природы, стало серым.
– Нет, ну это невозможно! – дрожащим от возмущения голосом сказал Божезларж.
Армэль взглянул на него обеспокоенно.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду вашу прямолинейность! Вы всегда такой тактичный! А сейчас… Ваш вопрос выходит за рамки приличий.
– Простите, если я вас оскорбил.
Было заметно, что Василий сильно задет и взволнован. После мертвенной бледности на его лице вдруг проступил болезненный румянец. Однако Божезларж решил сменить тему и, насколько это было возможно, миролюбиво спросил:
– Вы куда-то собираетесь ехать?
– Я уезжаю во Францию, к матери.
– Вы никогда не рассказывали о своей семье.
– Я не думал, что вам это интересно. Мой отец граф де Куси. У меня есть сестра, Александрин Соланж. Она замужем за французским дипломатом графом де Вардом и живет в Испании…. – после короткой паузы виконт продолжил. – И еще у меня есть брат. Виконт Огюст де Лабранш. Он служит в королевской армии.