Наследники чужих судеб - стр. 26
Мама как будто чувствовала, что дочку замуж уже не выдаст. Она умерла через год. И Миша не смог попасть на ее похороны! До дембеля оставались считаные дни, его не отпускали до приказа. Зорин хотел сбежать. Спасибо друзьям-сослуживцам, не позволили. Когда уговоры не помогли, они заперли друга. Благодаря им Зорин не наделал глупостей, но горевал о том, что не проводил маму в последний путь.
Он вернулся в Ольгино с намерением остаться в родном городке. Но через пару месяцев понял, что ловить там нечего. А друзья из Татарстана, те самые, что не позволили совершить глупость, отлично устроились. Дядя одного из них владел крупным охранным предприятием в Казани и дал работу парням. Контора им и квартиру предоставила, и в ней была одна свободная кровать для Мишани. Как и вакансия в ЧОПе.
Зорин решил присоединиться к товарищам. С одобрения семьи. Дед особенно настаивал на отъезде внука. Он считал, что Ольгино погубит его.
– Беги, малой, из этой дыры, – кряхтел он. Сильный, несгибаемый старик по имени Иван, по прозвищу Свая, работая на строительстве мясокомбината, заработал астму. Поэтому говорил сипло, часто кашлял и даже в сорок звучал как древний старец. – Не дай бог вляпаешься в неприятности или сопьешься. – Естественно, он вспоминал Мишкиного брата и отца, произнося эти слова. – Но даже если нет, погрязнешь в нашей серой жиже…
– Провинциальной беспросветности, – переводила на свой, ученый язык крестная. – Засосет она тебя, как и меня, и не выберешься.
И Мишаня послушался. Он переехал в Казань, к товарищам. Родных навещал при любой возможности. Но до тех пор, пока не устроился в милицию-полицию. Охранником Зорину не понравилось работать. Вполне денежно, не тяжело, коллектив отличный, есть возможность подмениться или подработать, но… Он чувствовал, что погрязает в серой жизни! Друзья его не понимали. Все же хорошо! Им по девятнадцать-двадцать, вся жизнь впереди, так почему бы сейчас не расслабиться?
– Нас засосет, – возражал им он. Это происходило, когда ребята собирались на кухне своей квартиры. Выпивали что-то не самое дешевое, закусывали горячей пиццей из доставки. – И уже года через два-три нам не захочется что-то менять!
– Об этом я подумаю завтра, – хохотал Марат, племянник их благодетеля. – А сейчас я собираюсь обзвонить своих знакомых девочек, чтобы не спать одному.
Зорин откололся от компании. Пошел в органы, поступил на заочное отделение юридического института. Он жил в общаге, много работал и учился. О том, что Катюшка сбежала к своему мужу, он узнал из телефонного разговора. Тетка и дед просили Мишаню напрячь связи в органах, чтобы ее нашли. А он там вообще никто!
Да и не только там…
С будущей женой Зорин познакомился в институте. Она тоже получала профессию юриста и, как и он, была на четвертом курсе. Он не столько влюбился, сколько восхитился! Интеллигентная, идеально воспитанная, стильно одетая, Карина, с лицом не столько красивым, сколько утонченным, олицетворяла собой женский идеал. Считавший себя деревенщиной Зорин и мечтать не мог о такой. Но девушка обратила на него внимание. Как потом сказала полушутя, это из-за роста. В их семье все были низенькими, а потомки Сваи, даже женского пола, рождались высоченными. В Зорине было ровно сто девяносто сантиметров. Выглядел он как настоящий русский богатырь, только без бороды, она тогда у него плохо росла. В остальном же вылитый Алеша Попович: широкоплечий, русоволосый, голубоглазый. В кремлевские войска Мишу не взяли из-за татуировок, сделанных по юности-глупости. Ту, что на шее, пришлось свести уже после армии. Уродливого же тигра на груди он оставил как память. Карине и он нравился. Ее все в Мишане устраивало, но это только внешности касалось.