Наследник престола. Книга 2 - стр. 13

Я немедленно последовал его совету. И вот я у себя на даче, окруженной со всех сторон березовым лесом.

…Утро. Выглядываю в кусочек окна, не запушенный морозом, и не узнаю березового леса. Какое великолепие и спокойствие! Несколько дней шел невиданный снегопад. Земля покрылась пышными, чистейшей белизны пуховиками.

Над глубокими свежими снегами, завалившими чащи берез, – синее, огромное и удивительно нежное небо. Такие яркие, радостные краски бывают у нас только по утрам в афанасьевские морозы. И особенно хороши они сегодня, над свежим снегом и белоснежными березами. В березовом лесу светло. На вершинах берез играет золотистый солнечный свет. Воздух чист и прозрачен, снег блестит веселым блеском хрусталя… Вечереет… Внутренность березового леса постепенно темнеет. Алый свет вечерней зари медленно скользит по корням и стволам берез, поднимается все выше и выше, переходит от нижних, уже голых, веток к неподвижным, засыпающим верхушкам берез… Вот и самые верхушки потускнели. Румяное небо синеет. В лесу все темней да темней. Березы сливаются в большие, белеющие массы. Багрово-красное, без лучей солнце медленно садится в сизую дымку морозного тумана. Я завороженно смотрю на этот волшебный диск, на покрытые снегом березы. Все это походит на сказочный рисунок. В неподвижности берез медленно опускается солнце и меняются краски. Снег из розового превращается в сиреневый, затем – в голубой. Когда солнце скрылось за горизонтом, на западе заполыхала малиновая заря, на ее фоне легкими прядями шелка протянулись золотисто-палевые облачка. Они быстро померкли, а заря начала медленно, медленно угасать, меняться в цвете, из малиновой превращаясь в алую, розовую, желтую, зеленую. Долго стоят над землей пепельные сумерки, медленно, неуловимо для глаза наступает ночь. Небо постепенно наливается темной синью, и постепенно на нем начинают появляться звезды: сначала крупные, потом поменьше, еще меньше и, наконец, мельчайшие, как хрустальные пылинки. Но недолго ярко сияли звезды, на востоке, над лесом, стал сереть край неба, всходила луна. Она, как и солнце, сначала была багряной, но чем выше поднималась, тем становилась светлее, и вот уже ярко-белый круглый щит луны высоко поднялся над березами. В его свете исчезли в небе мельчайшие и мелкие звезды, остались только крупные, но и они как будто уменьшились и не так ярко блестели. Наступила волшебная ночь. И недвижимо стояла морозная тишина волшебной ночи, только изредка коротко и сухо щелкал мороз в насквозь промерзших ветвях берез. Стекло небольшого озерка отражало голубоватый лунный свет. Как прекрасен этот свет.

Незаметно он даровал мне умиротворение, полное благоговения и удовлетворенности, создал чувство безопасности. Этот свет волшебным образом привел меня в состояние внутреннего покоя и радостной отрешенности, оказал освежающее, благотворное действие.

Широкая дорога пролегала в красивом, заснеженном лесу между берез, но идти по ней можно было только по маленькой тропинке, проложенной в глубоком снегу. У подножий берез лежали синие тени, а стена леса, почти сплошь засыпанная снегом, ярко освещалась луной. На нижних ветвях и под ними снег переливался голубыми и розовыми искрами. Иногда с краю дороги я встречал небольшие березки, похожие на карликов в пушистых белых шубках, в белых шапках. А на березках побольше можно было разглядеть рукава шубок и рукавички на концах ветвей. Но самое необыкновенное открылось в березняке, который потянулся по обеим сторонам дороги. Я никогда раньше не видал такого обилия снега, засыпавшего березняк. Снег белоснежными шапками лежал на ветвях берез, а высокие тонкие березы, стоящие на опушке, согнулись до самой земли под тяжестью снега, образуя пушистые арки. Березовый лес был похож на фантастическую декорацию. В переплетах ветвей, в голубых и белых сугробах стыли полосы и пятна волшебного света. Таинственная тишина заворожила березовый лес, и чудилось мне: мороз на цыпочках пробирается между стволами, сугробами, под нависшими ветвями и арками. Иногда в этой волшебной путанице стволов, ветвей, сугробов, хрустальных, голубых, белых пятен раздавалось резкое щелканье. Разум говорил, что это трещат от мороза стволы и ветви, и в то же время вопреки разуму верилось: мороз наступил на ветку или обломил сучок, и они щелкнули.