Наследник поручика гвардии - стр. 7
Андрей Петрович, будучи твердо уверенным, что у него непременно родится сын, растерянно посмотрел на жену. Как же так?! Однако он быстро взял себя в руки.
– Раз у нас есть дочь, то будет и внук, наследник.
Ксения с тревогой взглянула на мужа – уж не утешает ли он ее, неудачницу? Но увидев его улыбающееся лицо, она тоже улыбнулась:
– Непременно, Андрюша! – и прижала к себе рукой младенца. Ее глаза наполнились прямо-таки через край бившей материнской любовью.
«Материнская любовь… – вздохнул Андрей Петрович. – Нас, мужчин, Господь лишил такого чувства… Ну что же, буду любить свое дитя своей, отцовской любовью. И еще неизвестно, какая из них нужнее ребенку, – он улыбнулся своим мыслям. – Тоже мне, философ! Как будто не ясно, что тому нужна и та и другая, вместе взятые».
– Ты чего улыбаешься, Андрюша?
Андрей Петрович вздрогнул, как будто Ксения и впрямь проникла в его сокровенные мысли.
– Как думаешь назвать дочку, Ксюша? О мужском имени я побеспокоился, а вот к женскому оказался явно не готов.
– Подвела тебя твоя Ксюша, ох как подвела, – опечалилась та, но тут же улыбнулась. – А если серьезно, то я хотела бы назвать дочь Елизаветой. Ты как на это смотришь, Андрюша?
– А что? Елизавета Петровна была очень даже неплохой императрицей. Тем более что имя другой великой русской императрицы я уже дал открытой мной земле…
Ксения благодарно улыбнулась и, нежно посмотрев на девочку, ласково произнесла:
– Видишь, какой у тебя предусмотрительный папа? Будешь ты у нас Лизонькой, дочка…
Неожиданно к Андрею Петровичу через Петербургскую академию наук обратился капитан-лейтенант барон Врангель с просьбой о встрече.
Они были знакомы, так как барон служил мичманом на шлюпе «Камчатка» под командой Головнина, который в 1818 году инспектировал деятельность главного правителя Русской Америки Баранова в Ново-Архангельске. Это были неприятные воспоминания, ибо Баранов, которого Андрей Петрович очень уважал, был отстранен Головниным от должности в соответствии с высочайшими полномочиями и тот, не выдержав несправедливости, в том же году скончался у индонезийского острова Ява. Скончался на семьдесят третьем году жизни, на борту шлюпа «Кутузов» при возвращении в Петербург.
Тем не менее Андрей Петрович дал согласие на встречу. Он учтиво встретил гостя и провел его в свой кабинет, в то время как Ксения, напряженно наблюдавшая за ними, женским сердцем смутно предчувствовала что-то, что может коренным образом изменить ее устоявшуюся и вполне устраивавшую семейную жизнь с супругом.
Собеседники расселись по креслам.
– Прекрасная медвежья шкура, – учтиво отметил Врангель, настраиваясь на важный для него разговор. – Наверное, из Русской Америки? – предположил он.
– Вы совершенно правы, Фердинанд Петрович. Я добыл ее на побережье залива Аляска во время экспедиции по его описанию, – отдал должное наблюдательности гостя Андрей Петрович.
– У меня в кабинете тоже лежит шкура, но только белого медведя.
Хозяин не удивился, зная о том, что Врангель руководил экспедицией по обследованию и описанию берегов Северо-Восточной Сибири, из которой только что вернулся.
– Ох, и намучался я с ней, честно говоря, – улыбнулся барон, – пока доставил ее из Нижнеколымска через Якутск, Иркутск и Красноярск в Петербург.
– Прав все-таки Крузенштерн, предлагая доставлять необходимые товары Российско-Американской компании для ее колоний в Русской Америке на кораблях кругосветных экспедиций. Это было бы не только быстрее, но и значительно дешевле, – заметил Андрей Петрович.