Наследник клана - стр. 20
– Очень интересно, – Ольга Васильевна обошла меня по кругу. – Юных бандитов к нам ещё не привозили.
– Я не бандит, – горло пересохло, поэтому голос оказался немного каркающим. – Скорее, наоборот – рыцарь без страха и упрёка. Защищаю невинных, наказываю злодеев и всё такое.
– Ну да. О чём только думал Лев Евгеньевич…
– Честное слово! – мне почему-то стало обидно за седого «штатского» – У кого хошь на Нахаловке спросите. Все знают, что на мне крови нет. Разве что Сидор-Валяла, но эту тварь ещё в младенчестве удавить надо было.
– Ну да, ты белый и пушистый… хм, действительно. А они все сволочи, – женщина слегка скривилась. – Знаю, слышали.
– Я не ангел, но позвоночники никому не ломал, чтобы лучше на паперти подавали, – я скрипнул зубами от едва сдерживаемой злости. – И точно знаю, что Валяла любил насиловать девушек в… ну, в общем, не туда. И душить при этом. У нас из детдома тоже несколько пропало, мы их нашли потом, только доказать ничего не смогли.
– А тебя, значит, не додушил. Из-за этого поссорились? – послышался мягкий сочувствующий голос.
Если честно, я сразу не понял, кто это сказал, а когда дошло – едва сдержался, чтобы не броситься прямо тут. Вот от кого не ожидал, так это от Белоснежки, смотрящей прямо на меня с изрядной долей презрения в глазах. Вот тебе и девочка-одуванчик.
– За такое у нас принято гвоздь в печень вгонять, невзирая на пол и возраст, – говорить было тяжело из-за душившей ярости. – Благодари… бога…
– А ну тихо! – в голосе Ольге Васильевны звенела сталь. – Дарья! Ты перешла все границы! Немедленно извинись, и я отстраняю тебя от работы. А вы, юноша, запомните. Теперь вы не в этой своей «Нахаловке». Тут другие правила. И если я узнаю, что вы кому-либо угрожаете или вспомнили свое бандитское прошлое, вы об этом весьма пожалеете. Возвращение в ту дыру, откуда вас вытащил Лев, вам покажется праздником. Понятно?! Дарья, я жду.
– Прошу прощенья, я была неправа, – тусклым безжизненным голосом отбарабанила Белоснежка, что совсем не вязалось с её взглядом, обещавшим мне жестокую и мучительную смерть. – Разрешите идти?
– Иди. Таша, замени Дашу на чарометре. И постарайтесь избегать разговоров. – Раздав всем задания, женщина направилась за Белоснежкой. – За дело!
Хлопнула дверь, и мы продолжили. Но на этот раз молча. Процедуры мне были знакомы. Я не раз проходил их в различных клиниках, так что закончили мы быстро, как раз к моменту, когда вернулась хозяйка лаборатории. Ознакомившись с результатами, она нахмурилась, с задумчивым видом походила по комнате, а затем махнула рукой, мол, идём…
Завела она нас в отдельное помещение, вся обстановка которого состояла из каменного куба с отверстием посредине, в котором был закреплён лежак на салазках так, что его можно было задвинуть внутрь или вынуть обратно. Места в упор хватало для одного человека. Но самым удивительным было не это.
Всю поверхность куба покрывали печати, не просто нарисованные, а вырезанные на камне. Честно говоря, выглядело всё жутковато. Особенно когда, уложив меня на лежак и закрепив ремнями, Ольга Васильевна и помощницы задвинули его внутрь и вышли из комнаты, наблюдая за происходящим из соседней через окно, забранное толстым стеклом.
Только вот страхи мои не оправдались. Даже когда куб загудел, а печати засияли радужными сполохами – я ничего не почувствовал. Устройство срабатывало ещё трижды и всё с тем же результатом. И, честно говоря, это расстроило меня сильней, чем, если бы каждый раз пришлось испытывать адскую боль.