Наследник для врага - стр. 24
Я сунула пальцы под рукав и достала расписку. Подала ей. Она схватила, развернула. Читает бумагу исписанную рукой моего отца.
– Ты свободна, мама.
– Боже, нет. Зачем это мне, пусть возьмут меня, только не ты, – она прижала руку ко рту и из её глаз снова полились слёзы.
– Уже решено, – сказала я и вздохнула, – может быть всё не так страшно, как ты думаешь, – её уговариваю, а сама дрожу, вспоминая слова этого монстра. Он собрался продавать мою девственность.
Мама хватается за меня, обнимает, трогает волосы лицо, гладит по голове.
– Я тебя не отдам, я пойду в полицию, всё расскажу следователям…
– Мама, – я схватила её за руки, – успокойся.
– Нет, я не успокоюсь! Я не собираюсь успокаиваться, я найду на них управу! Нет, это надо такое. Сейчас не рабовладельческий строй, чтобы брать людей, продавать и проигрывать, я добьюсь правды. Мы сбежим, уедем, прямо сейчас. Собирайся…
– Ты слышишь, что я говорю, – тряхнула теперь я её.
– Я не хочу ничего слушать, мы сейчас же идём в полицию. Или нет, я прямо сейчас позвоню следователям…
– Мы не пойдём в полицию. Ты пойдёшь туда без меня. И скажешь, что забираешь заявление, что я вернулась домой и никто меня не удерживает.
– Я не могу, – жалобно смотрит на меня, – не проси, я хочу, чтобы они все были наказаны.
– Но они убьют папу, а потом всё равно придут сюда. Потому что он им должен, а его долг переложат на нас с тобой, понимаешь?
– О Господи, да что же за напасть такая!
Мама бессильно села на стул и положила руки на колени. Жалко смотреть.
– Мама, не волнуйся, со мной всё будет хорошо, – хочу её утешить.
Сама-то понимаю, хорошего ничего не будет.
Глава 12
Стоя под душем, я долго трусь мочалкой, пытаясь стереть с себя невидимые следы сегодняшней ночи. Понятно, они не на теле, они в голове. Их уже не сотрёшь никогда. Они постоянно будут возвращаться и напоминать.
Вышла из-под душа, замоталась в полотенце, посмотрела в зеркало. Не понимаю, что происходит. Кажется, или я совсем не выгляжу несчастной.
Нет, показалось. Мерзко на душе. Гадко при мыслях о вчерашнем.
Мама внизу, готовит завтрак, тот самый омлет.
Из комнаты я вышла одетая в лёгкие черные легенсы и белую футболку. На ногах тряпичные спортивные тапочки на шнурках. Выбрала одежду простую, неброскую. Никаких платьев и рюшиков.
– Садись, поешь, – мама поставила передо мной тарелку с омлетном и внимательно на меня осмотрела.
Не напоминает ни о чём, но в её взгляде читается сочувствие и жалось. Ей хуже, чем мне. Во много раз хуже. Я просто испытала , то что испытала, а она в своей голове представляет картины намного худшие. Сейчас, чего бы я ей не рассказала, она не поверит, и будет думать о худшем. В её представлении, всё во сто раз преувеличено.
– Ты поедешь со мной в больницу? – спрашиваю, чтобы разрядить напряженный момент.
– Конечно поеду… хоть он и не заслуживает. Я не могу ему простить… такое не могу, – упершись руками в столешницу, она помотала головой. Вижу, как ей нелегко.
– Ты уйдёшь от него?
Она кинула на меня настороженный взгляд.
– С чего ты взяла?
– Я слышала на прошлой неделе, ночью, как ты говорила ему, что собираешься от него уходить.
Мама прикусила губу.
– Я не хотела, чтобы ты знала. Но меня уже всё достало.
– Ты серьёзно собралась уходить от папы? Почему? – в недоумении смотрю.