Наследник для Чудовища - стр. 28

— Всё наладится! Не принимай слова той безумной женщины близко к сердцу. У тебя всё будет хорошо. Я позабочусь, чтобы ты выносила ребёнка, а потом ты сможешь получить деньги и уехать, куда только пожелаешь, в поисках своего предназначения. Не думал, что стоит тебе говорить, но я нашёл кое-что на твою мать…

— Не надо! — обрываю его я, широко распахивая глаза.

Мне было более чем достаточно сегодня одного потрясения, и я не готова испытать ещё одно. Совершенно. Я не хочу знать женщину, которая оставила меня в детском доме. Как бы кто не оправдывала её истинные намерения, пока я не готова их услышать.

— Ладно! Я понял. Как поднимешься в квартиру и закроешься на все замки, напиши. Ладно?

Я киваю и выхожу. Прежде чем захлопнуть дверцу, улыбаюсь и шепчу: Спасибо. Сама не знаю, за что именно благодарю… Алексей поддержал меня. Вот только, возможно, он пытался загладить свою вину таким образом, ведь цыганка могла появиться с наводки его конкурентов.

Поднимаюсь в квартиру и как бы ни старалась противиться человеку, что подчиняет меня, всё равно пишу ему сообщение.

Я: «Добралась. Закрылась. Жить буду. Спасибо за поддержку».

Теперь точно определилась за что конкретно я благодарна ему — за то, что не стал кричать, какая я наивная дурочка, испугавшаяся цыганки… Он пытался успокоить. И это было трогательно на самом деле.

Пока раздеваюсь, телефон вибрирует, оповещая о новом сообщении. Как-то волнительно оттого, что он отвечает за рулём.

Большой Босс: «Никому не открывай дверь! Как только освобожусь, приеду к тебе».

Сразу же набираю ответ.

Я: «Не стоит переписываться за рулём».

Большой Босс: «Я сам решу что и как мне делать, но спасибо за заботу».

Я хмыкаю и убираю телефон. И как ему удаётся настолько быстро печатать текст? В висках начинает стучать, и я хочу надеяться, что ошиблась, что Алексей написал совсем не то, но перечитываю его предыдущее сообщение: «… приеду к тебе».

Серьёзно? Зачем?

Сердце начинает биться в груди с такой силой, что я и не знаю, как унять его. Валерьянка тут явно не поможет. Самое обидное, что я даже понятия не имею, как долго будут длиться его дела. Смотрю по сторонам и бросаюсь наводить порядки. Не знаю, сколько времени проходит, когда, наконец, более-менее убираю всё и заканчиваю с мытьём полов. Было бы неплохо и самой искупаться, но у нас снова отключили горячую воду, а ждать пока нагреется кастрюлька слишком долго.

Переодевшись в чистое домашнее платье и распустив свои дико непослушные волнистые волосы, я всё же вспоминаю о пакете с покупками и решаюсь разобрать его. Ещё этого бы мне не хватало… В голове опять возникает облик цыганки, её недобрая ухмылка, проглядывающие сгнившие зубы, и зловонный запах изо рта. Её голос разливается в голове, заставляя внутреннюю дрожь усилиться:

— Не дашь золота… Всё равно правду скажу. Сдохнет твоё дитятко ещё в утробе! В зародыше сгниёт, на корню! Ты не сможешь родить нормального ребёнка, потому что сама испорченная.

Я ставлю бутылку с сиропом на стол и присаживаюсь на стоящий рядом стул. Грусть накатывает волнами, пульсирует по венам. Воздуха становится катастрофически мало, поэтому я снова встаю на ноги и открываю форточку. На кухне окна деревянные. Порой я даже боюсь, что стёкла могут вывалиться, а рамы развалиться от старости. Смотрю в окно и обхватываю себя руками. Тело бьёт дрожью.