Наследник для чемпиона - стр. 13

– Ну, извини, Птичка, – искренне расстраивается мама.

Подхватив Мишку на руки, расцеловывает его в обе щеки.

– Не называй меня так.

– Ну, что ты начинаешь, – миролюбиво затягивает. – Красиво ведь. Правда, медвежонок?

– Птичка, – повторяет Миша и смеется. – Птичка.

– Ну вот, что ты делаешь? – вздыхаю я. – Не слушай бабушку, малыш.

Только ему, видимо, пришлось по душе это прозвище.

– Птичка...

Маму мой укоризненный взгляд не особо трогает. Пританцовывает с Мишей на руках. Потом, видимо, решает по-своему смягчить ситуацию и выдает вдруг:

– Там это… Тихомиров какого-то парня прислал, попросил ваши документы для консульства. Я отдала.

Внутри меня все обмирает.

– Что ты сделала?

– Да что опять не так? Он позвонил, попросил…

– Вот лучше бы ты его звонки не услышала!

– Не кричи на меня!

– Я не кричу, – все еще на повышенных тонах звучу. Только поймав Мишин взгляд, выдыхаю тише: – Не кричу.

– Тогда чего ты так распсиховалась?

– Да потому что… – объяснить ей не могу.

Внутри все разбивает паника. Что делать теперь? Если Тихомиров увидит Мишину дату рождения, он ведь все поймет…

6. 6

Птичка

– Можешь объяснить, что за нервы на тебя напали? – допытывается мама, когда Миша убегает смотреть мультики. – Доня? У тебя прям руки трясутся.

Скрыть переживания не получается, как ни пытаюсь. Отворачиваюсь и молча иду на кухню. Мама, конечно же, плетется следом. Пока я открываю холодильник и достаю все, что попадается на глаза, продолжает наседать с расспросами.

– Полина, – стоит отметить, голос серьезный и обеспокоенный, что бывает не так уж и часто. – Я чего-то не знаю? Что такого страшного в том, что я отдала ваши документы? Ты как без этого собиралась визы открывать? – Не могу сообразить, что готовить собираюсь, но начинаю мыть овощи. – Ну, что ты молчишь, упрямица?! Хочешь, чтобы у меня сердце прихватило?

Знает ведь, как надавить.

– Тимур сказал, что договорится в визовом, и я сама подойду в указанный день, – едва не плачу от отчаяния. С трудом сглатывая образовавшийся в горле ком, оставляю овощи плавать в миске с водой. Растираю мокрыми ладонями лицо. Прохожусь по волосам. Пытаюсь нормализовать дыхание. – Нельзя, чтобы он видел Мишину дату рождения.

– Почему? – никак не доходит до мамы, а я не могу собраться и выговорить самое важное. Чувствую себя точно так же, как четыре года назад, когда пришлось рассказать ей о своей беременности. Кажется, что правильных слов попросту не существует. Молча смотрю на маму, пока она складывает всю цепочку: – Батюшки… Постой, постой… Миша – сын Тихомирова?

– Да, – признаюсь с тяжелым вздохом. – Но он не должен об этом узнать, – горячо выпаливаю и предупреждающе смотрю на маму. – Расскажешь, клянусь, до конца жизни не буду с тобой разговаривать!

– Бог с тобой… – махнув рукой, смотрит на меня ошарашенно. Открывает и закрывает рот, но больше ничего сказать не может.

Усаживаю ее за стол. Наливаю в стакан воды, но мама не реагирует. Сидит с глупой улыбкой, капитально пугая меня своим состоянием. На мгновение даже о самом Тихомирове забываю.

– Мам? Мам? – тщетно зову. – Мама!

Я кричу, а она еще шире улыбается.

– Это же… – выговаривает, наконец. – Это же сенсация!!! – верещит, словно мы выиграли в лотерею – пришла в себя. – Так и вижу заголовки газет: «Потерянный сын абсолютного чемпиона Тимура «Медведя» Тихомирова».