Наследница Роксоланы - стр. 10

Именно так и произошло в случае с его братом: Баязид бросил вызов, Селим его принял. Он защищал не себя, а свою семью, любимую Нурбану и детей. Кроме того, именно Селима Сулейман объявил престолонаследником, и, следовательно, оказывая ему поддержку, Соколлу демонстрировал свою преданность великому султану. Да и не мог султан ошибиться. Ходили слухи, что он предпочитает Селима только потому, что внешне тот похож на его любимую Хюррем, но, разумеется, они не соответствовали действительности. В делах государственных Сулейман был далек от сентиментальности, он выбирал наследника не сердцем, а умом. Конечно, была и другая сторона медали – пристрастие Селима к спиртному. Мехмед-паша не мог не замечать, что с годами эта привязанность лишь усугубляется. Не раз он пробовал обсудить эту проблему с Нурбану, но та лишь разводила руками. Соколлу догадывался, в чем дело: помимо всего прочего, Селим был еще и очень совестливым человеком. Несмотря ни на что, он винил себя в смерти брата, а хмель помогал ему ненадолго забыться и уйти от мрачных мыслей.

Итак, Соколлу постепенно, «через тернии к звездам», пробивался наверх. Женитьба на Эсмахан стала, безусловно, венцом его политической карьеры. От таких предложений не отказываются. У Мехмеда были две жены, которые родили ему сыновей, но он их не очень-то любил и легко развелся с ними. Родственные связи с семьей султана сулили колоссальные привилегии, но в то же время ко многому обязывали. Соколлу водил дружбу с покойным Ибрагимом, который был женат на сестре Сулеймана Хатидже-султан, и знал от него, что это такое – быть зятем падишаха. По сути, это означало полное отсутствие личной свободы. Султанский зять был лишен права иметь свой гарем, зачастую он оказывался в зависимости от прихотей своей супруги, которая, если бы ей вздумалось, вполне могла отправить его на верную смерть, невзначай упомянув, что супруг ее чем-то обидел. Но Соколлу пошел на риск. Игра стоила свеч. К тому же Эсмахан была вполне недурна собой и не казалась коварной интриганкой. Впрочем, впечатление могло быть обманчивым, и паша это понимал. Мехмед знал ее, когда она была еще ребенком, даже иногда играл с ней, разговаривал, рассказывал о своих походах и подвигах, и она внимала ему с жадным интересом. Тогда он и предположить не мог, что эта малышка станет его супругой, но, видимо, Аллаху так было угодно. Эсмахан, как ему казалось, полностью покорилась судьбе. Он видел, что она не любит его, но и не требовал от нее откровенных признаний, да и как можно было требовать? Он и сам никогда не говорил ей о чувствах, разве что только в первую ночь.

– Султанша, я знаю, Вы ко мне ничего не испытываете. Я не могу требовать от Вас…

Она стояла перед ним, склонив голову, и дрожала, точно серна, оказавшаяся в плену и ожидающая расправы. Соколлу видел, что она испытывает страх, настоящий, непридуманный страх. Меньше всего он желал причинять ей боль, но, глядя на нее, такую юную и невинную, он чувствовал, как его накрывает волна дикого, необузданного желания, которому он не в силах противостоять.

– Вы дрожите, султанша? Пожалуйста, не надо. Я хочу, чтобы Вы знали: между нами ничего и никогда не произойдет, если на то не будет Вашей воли. Прошу Вас, посмотрите на меня!