Наследница поместья "Соколиная башня" - стр. 42
И впервые меня не придавило каменной стеной. Эмоции, накопленные маленькой безделицей, были совсем другие, и, пропуская их через себя, я как будто несла в ладонях горячий шар, чьё тепло впитывалось в кончики пальцев и растекалось по телу истомой.
Я ещё никогда не сталкивалась с таким подключением к памяти вещей. Я провалилась не только в зрительный образ, но и в ощущения. Не со стороны, а изнутри.
И чем сильнее жжет плечо, тем глубже я проваливаюсь.
«Темнота и тишина грота дарят расслабление. Всего два факела освещают пещеру. Рядом еле слышно журчит вода, свечи в плошке уже почти догорели.
Прекращаю бездумно гладить волчью шкуру, на которой шкуре лежу, когда привычную умиротворяющую тишину нарушает шорох мелких камешков под чьими-то ногами.
Задувая оплавленные огарки, тянусь к кинжалу в голенище сапога, но рука замирает, когда я перехожу на магическое зрение.
Я чувствую расслабленное любопытство и лёгкое раздражение, что мне помешали. Даже уже собираюсь обозначить своё присутствие, когда хрупкая фигурка скидывает плащ и, оглядываясь по сторонам, принимается избавляться от платья.
Но девичьи изгибы соблазнительны, а я не люблю себе отказывать в соблазнах.
Не задумываясь, окружая себя тенью и разжигая огонь в факелах.
Пламя отбрасывает отсветы на алебастровую кожу, превращая пришелицу в колдунью из сказки.
Узкие щиколотки. Стройные ноги просвечивают под нижней рубашкой, струящейся по бёдрам. Талию можно обхватить двумя руками.
Не могу отвести глаз.
Вот и последняя тряпка покинула молодое тело, созданное для порочных ласк. Какой контраст с серьёзной и немного испуганной мордашкой.
Она наклоняется, и перед глазами мелькают мягкие полукружья. Выпрямляется, и волосы каскадом льются по спине, касаясь кончиками ямочек над ягодицами.
Жар проносится по венам, кровь вскипает.
Разум и желания не в ладу.
Страсть твердит, что нужно пойти и взять задумавшуюся о чем-то гостью, проверить, так ли, шелковиста ли её кожа, как кажется.
Рассудок велит насладиться зрелищем. И чуть не проигрывает, когда дева отправляется в источник. Вода вбирает в себя плоть, очерчивая и скрывая под собой все изгибы, лаская тёмный треугольник внизу подрагивающего живота.
Дыхание моё тяжелеет, зависть к источнику, касающегося острых вершинок, не утихая.
Зрение обостряется во сто крат, и я вижу каждую мурашку, вижу панику в огромных влажных глазах.
Ты боишься источника? Зря. Просто ты ещё не знаешь, что тебе надо бояться только меня.
И вдруг, словно вся робость и невинность исчезают. Маленькая леди, а она, точно леди, превращается в бесстыдницу. Изгибается, манит, зовёт, уходя все дальше на воду к центру источника.
Я чувствую, как тесна мне моя одежда, она вот-вот вспыхнет и истлеет. Почти теряю терпение, и внезапно все заканчивается.
Гостья выбирается на берег, оставляя меня голодным. Еле сдерживаюсь, чтобы не лечь сверху. Совладав с собой, высушиваю ей волосы, и, не удержавшись, оглаживаю магией.
А неблагодарная девчонка подскакивает и удирает, оставив напоследок дар источнику.
Ритуал?
Кто-то ещё его проводит?
Интересно.
Ястребы и соколы спят по ночам, но в моем лесу достаточно сов, чтобы я мог проследить за побегом маленькой бесстыдницы до калитки «Соколиных башен».
Леди Энн Чествик оказалась совсем не такой, как я ожидал.