Наследница. Кровь демона - стр. 25
А между тем Дарвин уже сидел возле нее. По его пальцам быстро перемещались бело-синие электрические заряды, как маленькие жучки.
– Если ты хочешь попросить у нас прощения, самое время начать, – подал голос Райнер.
Элисон не ожидала, что он тоже окажется здесь: до этого он ни разу не напомнил о себе. Сощурившись, она вгляделась в темный угол, откуда шел его голос, и спросила:
– За что мне просить прощения? Я не сделала ничего плохого.
– Не сделала? – вмешался Хейки. Сегодня он вел себя почти как Райнер в обычное время: раздражался от любой мелочи и вспыхивал, как сухая ветка от слабой искры. Элисон догадывалась, что на этой пытке настоял именно он. «Ты подписала себе приговор», – сказал ей Хейки на прогулке. – Ты сбежала от нас! Твоя бывшая служанка помогла тебе обойти защитный купол, но решение сбежать ты приняла самостоятельно! Ты можешь что-нибудь сказать в свое оправдание?
Происходящее в башне напоминало судебный процесс. Когда-то давно, перерывая книги в библиотеке, Элисон наткнулась на описание сложного разбирательства в одной из книг по истории Вейссарии. Само повествование показалось ей скучным и неинтересным, поэтому после прочтения первых страниц она закрыла книгу и взяла другую, про приключения. Однако кое-что младшая Ричи оттуда узнала. Она чувствовала себя обвиняемой, а ее братья играли роль судей, серьезных и бесстрастных. «Это непохоже на честный и справедливый суд, – подумала она. – У меня нет защитников и не будет. Меня судят не за серьезные преступления, а за какой-то побег». Разве можно винить ее в том, что она захотела свободы? Элисон полагала, что желание повидать другие миры не карается смертной казнью. Но если она ошиблась, то ее ждет смерть. И на этот раз ничто не вернет ее к жизни.
– Я не виновна, – повторила девушка. – Вам не за что судить меня. Вы не имеете такого права. Не лучше бы вместо того, чтобы винить во всем меня, вам бы задуматься, почему я захотела покинуть стены родного дома?
– Ясно почему, – холодно отозвался Хейки, – у тебя одна дурость в голове. Ты еще слишком юна и наивна, чтобы что-то решать. Свободы ей захотелось! Что тебя не устраивает? Ешь досыта, изучаешь искусство, имеешь столько нарядов, сколько сама пожелаешь, купаешься в нашем внимании – и тебе все мало?!
– Мне не нужны ни ваши наряды, ни богатства! А уж от вашего «внимания» больше вреда, чем пользы! Я всего-то хотела увидеть мир, который меня окружает! А может и не один. Это вы сидите на одном месте и не желаете видеть ничего вокруг! Но я – совсем другого склада! Мне хочется греться под лучами солнца, путешествовать, наслаждаться жизнью… Вы – мертвецы, и вам чужда сама жизнь. Вам неизвестно, что такое добро и сострадание, помощь ближним и дружба. И уж конечно вы не знаете, что такое любовь. Да и откуда? Превращение в вампиров лишило вас сердца. Мы могли стать настоящей семьей и любить друг друга. – Она почувствовала слезы на своих щеках, а затем и их соленый привкус на губах. – Но вы выбрали только себя. Не друг друга, не нас, а себя.
Если бы она могла, то ушла бы прямо сейчас. Злость волнами накатывала на нее, разбивая угнетенность и отчаяние, как бушующие волны – скалы. Хейки смотрел на нее и молчал. Райнер тоже не издавал ни звука. Элисон со слабой надеждой подумала, что ее речь где-то затронула их ледяные сердца, но потом Хейки сказал: – Дарвин, заставь ее замолчать и повиноваться, – и стало понятно, что в них ничего не дрогнуло.