Наследница - стр. 12
К полудню, когда сквозь пелену страсти стали проступать контуры привычного мира – ее гибкая спина, разоренный стол, светлое пятно окна, – он почувствовал, что она утомилась, что движения ее замедлились и сделались ленивыми. Воронцов поцеловал Лию в плечо и осторожно прижался к ее горячему боку.
– Не выгонишь меня сразу? – прошептала она, обнимая его. – Как там у тебя положено? «Чтобы след мой простыл…» Я поживу совсем немного, не бойся.
Синь глаз блеснула между ресницами и погасла. Вряд ли она ждала ответа. Но он все-таки пообещал:
– Не выгоню.
И, проваливаясь в сон, успел скороговоркой произнести про себя слова, которые в редкие мгновения близости с женщинами твердил последние годы, как магическое заклинание: «Прости, Вика».
Но приснилась ему в эту ночь совсем не Вика. И даже не Лия. А девочка из детства, на которую Лия была так похожа. Он все ходил за ней по пятам и не мог окликнуть, потому что позабыл ее имя. И только под утро, перед тем как проснуться, вспомнил, что звали ее Галиной…
4
15 декабря 2000 года. Санкт-Петербург
Галина Ивановна Светлова сидела у окна и смотрела, как кружатся в воздухе снежинки. Непонятно, что там творилось с ветром, но одни летели вниз, другие – в стороны, а третьи, будто передумав падать на землю, снова неслись вверх. Ей безумно хотелось выйти на улицу, полной грудью вдохнуть свежего воздуха. Не рафинированного, как в ее палате, а морозного, обжигающего, пахнущего хвоей.
Три недели в клинике тянулись так медленно, что время от времени ее посещала безумная мысль – бежать. И если бы не лицо…
– Галина Ивановна… – в дверь больничной палаты заглянула молоденькая медсестра.
– Зиночка, я ведь вас уже просила, зовите меня просто Галиной, – не оборачиваясь, с некоторым раздражением попросила ее женщина.
– Но, Галина Ивановна, миленькая, мне так неловко, вы ведь настолько старше…
Женщина наконец обернулась и посмотрела на Зину так, словно хотела придушить. Девушка осеклась и замолчала.
– Чего тебе?
– К вам внучка.
– Пусти, – сказала женщина и, как только дверь за девушкой закрылась, прибавила громко, давая волю своей злости: – Идиотка! Дура деревенская!
За стеклянной дверью мелькнула тень. Женщина резко отвернулась.
– Галочка, это я.
– Ну слава Богу, Лия. А то вчера эта безмозглая Зинка привела ко мне совершенно незнакомого мужика. Ошиблась, видите ли. Нет, в этой стране о приличном сервисе не имеют никакого представления! Кругом – быдло.
Девушка склонилась к женщине и слегка коснулась губами ее плеча.
– Болит? – спросила она.
– Временами – очень. Ничего по-человечески сделать не могут. Отек, видишь, какой?
– Угу, и синяки под глазами еще остались.
– Принесла?
Лия достала из сумки коробочку и передала Галине.
– Дели каждый порошок пополам. Очень сильная штучка.
– Пробовала?
– Один раз. Поэтому весь – не советую. Когда ты вернешься?
– Обещают, что через три дня никаких следов операции не останется.
– Галочка, скоро тебя станут принимать за мою сестру. Причем младшую.
Галина поморщилась и стукнула Лию по руке. Та сжалась и отпрянула. На глазах выступили слезы. Женщина удовлетворенно оглядела ее и, неожиданно сменив гнев на милость, ухватив за свитер на груди, притянула девушку к себе и, едва коснувшись губами ее губ, оттолкнула.
– Больно.
Лия села к ее ногам, положила голову на колени. Мягкий махровый халат натянулся, и Галина поморщилась: