Наследие Верховной Луны: Пробуждение - стр. 58

– Твои речи звучат слишком знакомо. – я всеми силами пыталась понять, откуда могу помнить все те ощущения, что возникали в его присутствии.

– Когда-нибудь все пазлы соберутся, и ты сможешь узреть картину целиком, Анадж.

– Почему-то, когда ты произносишь моё имя, я чувствую дискомфорт.

– Возможно потому, что это не твоё имя? – слова, которые причинили самую мучительную боль за все года моей жизни.

– Я росла с этим именем, а значит, оно моё.

– Думаешь, имя определяется таким простым способом? Просто живёшь, и имя становится твоим?

– А разве не так?

– Имя – это отображение души и у каждого оно своё. С каждым перерождением оно может трансформироваться и переводиться на язык нового рождения, но никогда душа не получит имени, принадлежащего иной энергии. – посадив меня на капот, Майто едва ощутимо коснулся лица. – Ты куда наивнее в этом рождении, – кажется, он что-то стирал с моего лица, но я не могла воспринимать происходящего, ведь совершенно не ориентировалась в пространстве.

– Я не способна воспринимать информацию, Майто. – назвав его по имени, я испытала комфорт. Он напоминал забытого друга, тепло которого возвращало воспоминания о далёком прошлом.

– Тогда давай просто насладимся временем, что, наконец-то, нам позволено провести в измерении Эфемерной реальности. – материализовав в руке синюю розу с золотыми прожилками, Майто и сам засветился.

– Можно ли назвать странным то, что я не удивилась открытому проявлению магии?

– Какая разница? Да и имеют ли значение странности, когда можно просто наслаждаться дарованным мгновением.

– А потом я просто проснусь, – роза пахла свежемолотым кофе и корицей – ничего не вспомнив.

– Не думаю, что тебе удастся и дальше пребывать в неведенье, – проведя розой по моему лицу, Майто погрузил внутрь незнакомую энергию… Энергию боли и тоски.

Меня оглушил поток криков… Моих криков, в горле образовались кровоточащие раны, напоминающие о каждом невысказанном слове приступом горечи.

– Что ты сделал со мной?

– Я просто пришёл навестить тебя… Не более. – мне мерещились десятки, сотни образов, что одевал на себя Майто. Где-то в глубинах памяти, я даже могла вспомнить его предпочтения в еде, одежде, девушках и… – Ты ведь уже начала вспоминать, не так ли?

– Повторюсь… – к моему удивлению, меня ничуть не злила его напористость. – Невозможно вспомнить то, чего с тобой не происходило.

– Как бы я хотел избавить тебя от необходимости проходить через всё это и просто раскрыть все карты, не оставляя ни единого манёвра для блефа.

– Но ты не можешь этого сделать.

– Не могу.

– Знаешь, во мне живёт множество личностей. Я знаю это, ведь чувствую переживания каждой из них. По началу это пугало, но в какой-то момент стало обыденностью. Было ли это смирением или чем-то типа подавления, я не знаю. Когда ты борешься со своим безумием на ежедневной основе, ты в какой-то момент становишься частью этого безумия. Или оно попросту тебя поглощает? Не знаю. Не думаю, что в этой незначительной разнице формирования определений есть хотя бы какой-то смысл, ведь не имеет значения сложность пути и его развилки, когда пункт назначения остаётся неизменным. Неизменным, несмотря на множество безуспешных попыток сделать его хотя бы чуточку отличным от уже известного тебе.

– Меня всегда считали «не от мира сего» и в этой травле мне приходилось расти, становясь самодостаточной личностью, притворяясь нормальным в мире утрированных ненормальностей. – Майто подпрыгнул и начал пританцовывать: – Так что… Если у кого-то в головах живёт понятие какой-то там призрачной «нормальности» пусть с этим и живёт, а мы продолжим сосуществовать со всеми теми личностями, что живут в нас, ведь иногда лишь благодаря этим сожителям мы способны на то, на что в состоянии «трезвости» едва решимся. – В миг оказавшись позади, он положил на мои плечи кофту – И если тебе проще считать свои воспоминания, как переживание личностей, живущих в тебе – считай так. Насрать на все определения! Не существует ни одного определения или же диагноза, созданного во благо, ведь всё это обычное ограничение – нарочно выстроенные рамки, призванные контролировать поведение трусливых индивидов.