Наследие Верховной Луны: Пробуждение - стр. 14
– Тоскаааааа… – потягиваясь и пытаясь расслабить спину, я словно мурчала, довольно ощущая, как позвонки встают на место.
Взгляд зафиксировался на стенах, и я почему-то замерла. Едва отличающиеся между собой оттенки пастельных тонов поглотили убранство моего дома, и я уверена, что сделала этот дизайн неосознанно, желая хоть как-то приглушить внутреннюю агонию. Треск поленьев в камине успокаивал так же, как и отстранённые силуэты, изображённые на серо-охровых полотнах. Я как будто заточила себя в замке, выстроенном на руинах одиночества и отрешённости, пребывая в нём добровольно.
Неужели в этом мире может найтись хоть что-то, способное высвободить мою душу из эмоциональной спячки и заглушить внутреннее пламя безысходности? Это состояние настолько поглотило меня, сжигая изнутри, что в какой-то из дней я захотела попробовать стать «как все». Тогда и появились эти оттенки интерьера. Мне вдруг показалось, что такое смирение сможет подарить подобие перерыва и освободить от боли, пусть и ненадолго. Но в итоге я возненавидела небо и запах того мира, в котором была вынуждена существовать среди общества, не имеющего ко мне настоящей никакого отношения. И плевать, что поведение, подобное моему, принято считать ребячеством.
Мы ещё долго будем примерять на себя роли тех детей, что безвозвратно потерялись в реалиях взрослой жизни. Какими бы самодостаточными нам ни хотелось казаться перед самими собой – мы навсегда останемся ранеными детьми, готовыми расплакаться сразу же, как только им не дали желаемое или же, упаси бог, забрали любимую игрушку.
Сценарии всё те же. Вот только ценности игрушек давно изменились. Теперь мы всё чаще путали кого-то живого с неодушевлённым, кого-то незначимого делали центром своей вселенной, а того, кто по-настоящему был способен принести в жизнь что-то ценное и заставить душу встрепенуться, мы обижали и безжалостно растаптывали.
Ведь так было проще. Ведь это закономерность нашего несовершенного мира, не так ли? Кто-то когда-то разрушил в песочнице наш куличик, растоптав вместе с хрупкой конструкцией и наше чувство гордости за создание чего-то, а теперь и мы безжалостно уничтожали и ранили чувства тех, кто открыл нам своё сердце. Так мы доказываем себе, что в том обиженном ребёнке, всё ещё живущем где-то там, внутри, есть чувство гордости и самосохранения, забывая при этом лишь одну маленькую деталь – мы мстим не нашим обидчикам.
Нет. Мы разрушаем невинность совершенно непричастных людей. Мы уничтожаем чувства тех, кто мог бы нас окутать своим теплом и сделать лучше, чем мы есть на самом деле. В глазах этих людей мы были кем-то, кто достоин любви. Были… До момента, когда сами же и не разрушили возможность стать счастливыми.
Думаю, я не была готова повзрослеть в полной мере, ведь иначе мне пришлось бы принять всю пережитую боль, а не пытаться обвинить в первопричинах её происхождения разочаровавшее меня окружение.Та концентрация этого чувства, что растворена в моих венах, способна убить.
Мне действительно страшно посмотреть в лицо всему, что я закрыла за сотнями замков, ведь я не уверена, что в ком-то вообще может быть достаточно силы принять такую дозировку боли, что струится в недрах меня.
Моя душа не в состоянии смириться
с данной в этом рождении жизнью.