Наследие - стр. 14
Из симпатяшки он превратился в красавца прямо у нее на глазах.
Она проверяла его задания, потому что думала, что видит в этом мальчишке взрослого, которым он станет, а мальчишка горазд сачковать.
Прочитала упражнения на орфографию, вздохнула.
– Мошенник пишется с двумя «н». Мошенник украл у труженика Бэтмена одно «н».
Он улыбнулся:
– Запоминается.
– Как получается, что человек, так хорошо умеющий считать, столько часов тратит на попытки увильнуть от домашней работы, которую может сделать за час?
– Потому что у него с души воротит от этой домашней работы!
– Согласна. Но это твоя работа. И сегодня ты ее хорошо сделал.
– Так мне можно будет пойти к Мику?
– При твоих математических способностях странно, что ты не можешь посчитать дни до окончания недели. Никаких походов в гости до субботы. А если опять не сделаешь уроков…
– …две недели никуда не пойдешь, – закончил он тоном скорее скорбным, чем огорченным. – Но что мне делать сейчас? В ближайшие часы?
– Не переживай, детка. Я найду для тебя уйму занятий.
– Домашние обязанности, – вздохнул он уже с настоящей горечью. – Но я же все уроки сделал.
– И ждешь награды за то, что сделал то, что тебе положено? Поняла! – Улыбаясь от уха до уха, с чертиками в глазах, она хлопнула в ладоши. – Хочешь, я тебя расцелую? – Она потянулась к нему. – Расцелую все лицо прямо на глазах у всех. Ммм, чмок-чмок-чмок?
Он отпрянул, но улыбку сдержать не смог.
– Перестань.
– Да неужто тебя могут смутить шумные поцелуи с причмоком, моя милая деточка-деточка?
– Мам, ну ты псих!
– У тебя научилась. А теперь пошли за сестрой и домой.
Он засунул тетрадь в набитый рюкзак.
Стали подтягиваться люди, пришедшие за бутылкой пива или стаканом вина, или собравшиеся пораньше поужинать с друзьями.
Мистер Риццо уже был в колпаке и переднике и выделывал фокусы с тестом.
Девчонка, усевшаяся на стуле за стойкой, зааплодировала.
– Мистер Риццо, до свидания!
Мистер Риццо поймал тесто, закрутил его, подмигнул:
– Чао, Райлан! Маму береги.
– Буду беречь, сэр.
Они вышли на крытую веранду, где уже сидели за столиками посетители. От цветочных ваз шел аромат, мешающийся с запахом жареных кальмаров, острого соуса, поджаренного хлеба.
По всей площади стояли большие бетонные вазы с цветами, и у некоторых лавок тоже были свои вазоны или висячие корзины.
Ожидая светофора, Джен сдержалась и не взяла сына за руку. Ему десять лет, напомнила она себе. Он не хочет, чтобы мама его держала за руку, когда мы переходим улицу.
– А кто эта девочка с мистером Риццо?
– Что? А, это его внучка, Эдриен. Она у них будет жить этим летом.
– А чего у нее гипс на руке?
– Запястье сломано.
– А как? – спросил он, идя рядом с матерью через улицу.
– Упала.
Идя уже по тротуару, она почувствовала на себе взгляд Райлана и обернулась:
– Что такое?
– У тебя такой вид…
– Какой вид?
– У тебя всегда такой вид, когда ты не хочешь мне рассказывать что-то плохое.
Наверное, именно такой вид у нее и был. А в городе размеров Трэвелерз-Крик, где Риццо – такой заметный кусок местной жизни, Райлан с его ушами, как у летучей мыши, все равно узнает.
– Ее ударил отец.
– Правда?
Его собственный отец говорил и делал много всякого плохого, но никогда бы не сломал руку ни ему, ни Майе.
– Я надеюсь, ты проявишь уважение к частной жизни мистера и миссис Риццо, Райлан. А поскольку я собираюсь Майю туда сводить – они с Эдриен однолетки – и посмотреть, не завяжется ли между ними дружба, я тебя прошу ничего сестре не говорить. Если Эдриен захочет рассказывать ей или кому-нибудь вообще, это ее дело.