Наследие Артанов - стр. 15
Вот и долгожданный выход. До чего же приятно вдохнуть полной грудью прохладный, пахнущий свежестью воздух! В такие минуты я вновь ощущал себя живым. Наш транспорт – двадцатичетырехколесный вездеход с крытым брезентовым верхом – приветливо подмигивает нам фарами, словно мы не рабы, а самые обычные туристы, приехавшие поглазеть на мертвый город.
– Осторожно, Илья.
Эльвианора помогает мне взобраться в кузов по узким ступеням выдвижной лестницы и садится на скамью со мной рядом, готовая каждую минуту поддержать мое тело, если надумаю вдруг вновь потерять сознание. В последнее время такое со мной случается все чаще: видимо, измученный ежедневными побоями организм выражает таким образом свое недовольство.
Вездеход везет нас по городским улицам. Сейчас они пусты и безлюдны, но легко можно представить себе то время, когда на них бурлила жизнь. Кое-где все еще попадаются полусгнившие остовы машин – вездеход их опасливо объезжает, хотя свободно мог бы превратить в труху своим тупорылым носом и помчаться дальше, даже почти не сбавляя скорости. Но водитель осторожничает – улыбчивый карлик обожает свою машину, это заметно. Она для него как сестра, как… я бросаю косой взгляд на Эльвианору и вижу, что глаза ее полны слез. Ей наше маленькое приключение отнюдь не кажется забавным, это для меня, прожженного циника с шутовской улыбкой на посиневших губах, происходящее не более чем обычные трудовые будни. Пусть теперь и не на Земле, а здесь, на планете, название которой настолько прозаично, что постоянно так и норовит выскользнуть из памяти. Какая, по большому счету, разница? Я давным-давно привык, что жизнь моя ничего не стоит, я извечный должник и когда-нибудь непременно наступит тот день, когда придется заплатить по счетам.
– Эльви, почему я тебя могу понимать, а их нет? – Я кивнул на сидящего впритирку ко мне задумчивого субъекта – этакого шарообразного мохнатого то ли богомола, то ли кузнечика с очками в роговой оправе, оседлавшими идеально очерченный греческий нос.
– Вы имеете в виду профессора Буальвинара?
– Вообще-то я имею в виду всех их, – на этот раз я изобразил рукой широкий жест, охватывающий тот зоопарк, что ютился сейчас с нами в кузове вездехода. – У них ведь в точности такие же, как и у тебя, лингвины, если не ошибаюсь?
– Верно, лингвины. Только не такие. Мой лингвин… как бы это правильно сказать, он несколько необычный. Весьма редкий и очень дорогой вид, рыночная стоимость одного такого лингвина – примерно как у небольшой планеты, вращающейся вокруг солнца класса G.
Ну да, а я как-то уже успел и подзабыть, что подопечная моя – не дочь какого-то там олигофрена, а единственное чадо самого что ни на есть настоящего межзвездного диктатора.
– Ага, вот оно, значит, как? Ладно, теперь все понятно.
Вездеход внезапно резко притормозил, заставив замолчать нас обоих. Брезентовый полог его распахнулся, и в глаза вновь ударили назойливые лучи света. Неужели приехали? Рановато что-то, обычно нас катали минут сорок.
Место, в которое завезли нашу группу на этот раз, было совершенно иным, чем прежние. Ранее мы работали в центре города на завалах некогда гигантского высотного здания, от которого теперь сохранилась лишь часть фундамента. Остальные его составляющие превратились в труху, она толстым слоем покрывала как сам фундамент, так и дороги вокруг него. Что было довольно-таки удивительно, кстати, поскольку другие здания в этом квартале выглядели абсолютно нетронутыми.