Насильно твоя-2 - стр. 17

– Не спорь. Я не отступлю.

Конечно. От холодных, спокойных слов стало жутко. Его не трогают мольбы. Если смотреть правде в глаза, Эмиль скорее шею свернет, чем остановится, не отплатив за унижения, и не воцарившись над всеми. Ему нужно абсолютное господство.

Я не хочу его терять, а остановить не могу. Единственный выход – поддержать. Но в какую цену это встанет?

– Не хочешь отступать? – я обхватила впалые щеки ладонями. – Так не надо, не отступай! Перебей их первым, ради меня, Эмиль! Чтобы больше я не увидела, что они с тобой делают!

Эмиль усмехнулся – нездорово, с капелькой безумия. Но во вздохе было и облегчение. Всего несколько раз я видела его таким, но нормальный человек это вспоминать не захочет. Там нет ничего, кроме крови и боли.

– Моя радость, – прошептал он, целуя пальцы.

Я порывисто вздохнула и лбом уткнулась в шершавую щеку. Мы поняли друг друга.

– Я справлюсь, – пообещал Эмиль, отстранился и завел машину. – Едем. Я хочу, чтобы ты увидела эту мразь.

9. Глава 9

Район выглядел необитаемым.

Когда я выбралась из джипа и огляделась, оказалось, мы в самосевной роще среди старых разрушенных корпусов и ангаров. Темно, огней почти нет, а когда потухли фары, мы оказались в кромешной мгле.

Эмиль подошел к незаметной двери, утопленной в стене. Отпер ее и нырнул внутрь, включил тусклый свет. Он подал руку, чтобы помочь перебраться через высокий порожек, но я ее проигнорировала.

– Я сама.

Раньше мне нравилось, когда мужчина опекает. Нравилось опираться на сильное плечо, мечтать, что он мой защитник. После того, как муж стал опекуном на самом деле и обращался со мной, как с тяжелобольной, захотелось самостоятельности. Через порог я еще способна перебраться. Я не настолько слабая.

– Пойдем, – хрипловато позвал он.

Я шла за широкой спиной мужа, кутаясь в плащ, и было почти не страшно. Смотрела в пол: грязный, заваленный хламом. Под подошвами хрустел мусор. Я справлюсь. Я здесь. А все что случилось, осталось в прошлом. Пистолет за поясом не придавал уверенности – из-за него я нервничала еще больше.

Эмиль остановился напротив разбитого дверного проема и вошел в комнату. Ободранные стены – до кирпича, разбитые окна. Пол завален досками и кусками штукатурки. Среди мусора лежал человек. Мужчина.

Скорчился на боку, поджав связанные руки и ноги. На голове черный мешок. Как только мы вошли, он начал громко сопеть. Услышал нас – сор шелестел на каждом шагу. Эмиль обошел его, ухватил за шкирку и вздернул на колени.

Тот издал сдавленный звук, нащупывая ровное место среди битого кирпича. А не было таких мест. Придется на камнях стоять.

– Заткнись, – велел Эмиль, в руке появился нож, он хотел разрезать путы на запястьях. Тот притих и опустил голову, словно смирился с судьбой.

– Не надо, – прошептала я, догадываясь, чего он хочет.

Только не ставь его на колени с руками за головой… Не напоминай.

– Как скажешь, – буркнул Эмиль, и сорвал черный мешок.

Парень выпучил глаза и безмолвно заорал – рот был заклеен скотчем. Мокрый, взъерошенный, с красным лицом… Сильно избит – очень сильно. Распахнутые голубые глаза кричали о помощи так откровенно, что я непроизвольно отступила.

– Он, – сказал Эмиль.

Я его не знала. Лет двадцать. На студента похож. Может такой избивать и насиловать женщину?

Я запомнила только первого. Лица остальных навсегда остались в тумане. У последнего был медальон с гравировкой льва. Месяцы эти воспоминания отравляли душу всякий раз, когда я видела что-то круглое и блестящее. Я их все задавила. Только так и смогла жить.