Насильно мил (не) буду - стр. 37
Выскакиваю из прачечной, красная как рак. Там меня ждет Захар. Вручаю ему пиджак, и мы идем с ним вон из особняка под конвоем охраны, как злостные преступники. Мне жутко стыдно, а с моего спутника как с гуся вода, наоборот, кажется довольным.
Когда выходим на улицу, Захар берет меня под руку и говорит:
— Я припарковался на стоянке неподалеку, пойдем.
Послушно иду за ним, хотя сама не знаю зачем.
Он же цветет и пахнет, улыбается так широко, будто выиграл в лотерею. Думает, у нас будет продолжение? Ну нет, я и без того чувствую себя самой гадкой гадиной на свете.
Когда подходим к его белому джипу, лезу в сумку.
— Вот твоя кукла, и на этом все. Уезжай!
Достаю золотоволосую красавицу и нервно вскрикиваю, обнаружив, что у нее сплющено лицо. Разбилась, когда я уронила сумку на пол прачечной? Или слон по имени Захар на эту сумку наступил?
— Ой… — тихо пищу, разглядывая повреждения, аж слезы на глазах наворачиваются, так жалко игрушку. — Может, можно как-то починить?
Захар возвышается надо мной, на секунду каменеет, изучает взглядом несчастную куклу. Вдруг вырывает ее из моих рук и разламывает несчастной голову.
Глядя на это варварство, нервно вскрикиваю, закрываю рот ладонью. А в руках Захара очень скоро оказываются черные камни, перемешанные с белой ватой, которой была набита кукольная голова. Наверное, чтобы камни не стучали.
— Бриллианты, — кивает он.
Смотрю на камни и не верю — они очень крупные для бриллиантов, один размером с ноготь большого пальца на моей руке.
— Разве такие бывают? — ошарашенно спрашиваю.
— Бывают, — хмыкает Захар. — Что ж, теперь понятно, почему мадам Золотниковой так нужна была именно эта кукла из коллекции. Муженек, поди, не в курсе. Не люблю, когда из меня делают идиота. Яся, садись в машину, а мне надо позвонить.
С этими словами он нажимает на брелоке кнопку, слышатся звуки отпираемых замков на дверях джипа. Потом достает мобильный и отходит в сторону, начинает с кем-то ругаться.
Сейчас закончит рычать в трубку и придет ко мне выяснять отношения. А мне что-то не хочется никаких разговоров о том, что случилось. И без того щеки так горят, хоть яичницу на них жарь.
Не хочу разговаривать. Что он мне может такого сказать, чтобы поправить ситуацию? Мне-то ему точно сказать нечего.
Смотрю в его удаляющуюся спину, делаю вид, что послушалась, открываю дверь его машины, показательно хлопаю, будто села. Потом отхожу назад и тихонько исчезаю за поворотом. Отсюда до моего дома есть короткий путь — полчаса, и я буду у родного забора.
Очень боюсь, что Захар бросится следом, но погони нет.
Спешу домой, сердце бьется как сумасшедшее.
Все, о чем мечтаю, спрятавшись за родной дверью, — сходить в душ и отформатировать собственную память.
— Ясмина, ты не на работе?
Вздрагиваю от оклика мужа. Он сидит за столом в гостиной, обложенный зелеными тетрадями.
Хо-хо, я так надеялась, что он в школе.
— Нет, сегодня была на спецзаказе. — Качаю головой.
— С тобой все в порядке? — Он начинает беспокоиться. — Ты какая-то чересчур красная. Почему?
Почему, почему? По кочану и по капусте!
Какой же мне еще быть, как не красной перед мужем, которому совсем недавно изменила? Становится так стыдно, что кажется, сейчас заживо сгорю. Прямо как ведьма на костре.
— Дим, можно я пойду в свою комнату? Очень неважно себя чувствую…