Наши за границей. Где апельсины зреют - стр. 44

– Глаша! Не смей! И думать не смей! – закричал на нее Николай Иванович.

– Пожалуйста, пожалуйста, не возвышай голос. Не испугаюсь! – остановила его Глафира Семеновна.

– Да я не позволю тебе играть! Что это такое в самом деле! Вчера двести франков проухала, сама говоришь, что здесь все основано на мошенничестве, и вдруг опять играть.

– Вовсе даже и не двести франков, а всего сто двадцать с чем-то. Ты забываешь, что я утром на сваях выиграла. Зато теперь уж будем глядеть в оба. Я буду играть, а ты стой около меня и гляди.

– Да не желаю я совсем, чтобы ты играла! Провались они, эти проигранные двести франков!

– Как? Ты хочешь чтобы я даже и в Монте-Карло не попробовала своего счастия? Зачем же тогда было ехать в Ниццу! Ты слышал, что вчера Капитон Васильич сказал? Он сказал, что из-за Монте-Карло-то сюда в Ниццу все аристократы и ездят, потому там в рулетку, ежели только счастие придет, в полчаса можно даже и всю поездку свою окупить. В лошадки и поезда не выиграла, так, может быть, в рулетку выиграю. Нет уж, ты как хочешь, а я в Монте-Карло хоть на золотой, да рискну.

– Ну, это мы еще посмотрим!

– А мы поглядим. Не позволишь мне испытать своего счастья в рулетку, так после этого нет тебе переводчицы! – погрозилась Глафира Семеновна. – Не стану я тебе ничего и переводить по-русски, что говорят французы, не стану говорить по-французски. Понимай и говори сам, как знаешь. Вот тебе за насилие!