Нашествие. Битва за Москву (сборник) - стр. 52
– Когда это произошло?
– Посреди ночи. Началось что-то несусветное… Никто не спал, мы ведь видели купол. Модест собрал всех в клубе, сказал, что пытается поговорить с городом, с администрацией, но связи нет. Мобильные не действовали. Потом за деревней, то есть за нашим полем, возникло что-то такое зеленое, вытянутое, ну вроде воронки дымчатой… – Преодолев поворот, Яков Афанасьевич повернул голову к пассажиру. – В Москве вы наблюдали подобные явления?
– Видел несколько, – Кир снова прикрыл глаза, откинувшись на спинку. – Одно прямо на Красной площади. Очень большое. И оттуда вышла целая армия.
Агроном после этого надолго замолчал, и Кир уже начал уплывать, звуки стали тягучими и далекими, но тут Яков Афанасьевич заговорил вновь:
– Так что же, Кирилл, значит, Кремль тоже… А?
– Да, – ответил Кир. – В смысле – нет больше Кремля. Я так думаю.
– М-да…
– А что у вас в Жакове случилось?
– Когда мы были в клубе, появились эти, как вы говорите, варханы, на необычных машинах. С них открыли огонь. Убили несколько человек, другие разбежались. У меня сложилось впечатление, что к нам заехал какой-то патруль, и они не стремились захватить поселок, не планировали уничтожение всех гражданских. Скорее это была такая… мимоходная акция устрашения.
Кирилл, приоткрыв левый глаз, снова искоса глянул на агронома. Сколько тому лет? Лицо гладкое, моложавое, но волосы-то седые. И фразочки у него проскакивают… «уничтожение гражданских», «акция устрашения». Кем он раньше был, этот Яков Афанасьевич Людозоля? Говорит, что это второй случай в его жизни, когда у него нет слов для описания происходящего. Второй, а?..
Хотя какая разница, какое Киру дело до этих людей? Ему бы доехать до купола, а там он с ними распрощается.
Агроном тем временем продолжал свой рассказ:
– В общем, когда варханы уехали, мы кое-как пришли в себя. Собрались, повытаскивали всякое старье из гаражей и сараев, нормальные-то машины отказались заводиться, и утром выступили. У Модеста авторитет среди жаковцев, он смог все быстро организовать. Теперь вот едем… Так, говорите, граница купола где-то в районе водохранилища?
– Мне так кажется, – промямлил Кирилл, вновь уплывая куда-то в тихие сонные дали. – Разбудите меня, когда подъедем.
Стволом ружья механик Глеб ткнул на восток.
– Если объезжать, километра три-четыре, – буркнул он. – И дорога паршивая.
– Правильно! – пискнула девушка в платке и спортивном костюме, которую все называли Аленкой. – Мы туда ходили этим летом.
– А вот там, – ружье обратилось на запад, – плотина, за нею Клязьма начинается. Через плотину трасса идет. По ней и двинем.
Машины обоза выстроились на краю пляжа. Справа в березовой роще виднелись домики базы отдыха, а слева на воде, кормой к берегу, стояла небольшая баржа с пришвартованными лодками, выкрашенными ярко-синей краской. Среди них был один катер с подвесным мотором.
Директор, Яков Афанасьевич, Глеб, Кирилл с рюкзаком за спиной и тощий рыжий парень со своей Аленкой прошли на середину пустого пляжа, чтобы осмотреться. Остальные жаковцы ходили между машинами и телегами, явно плохо представляя, что дальше. То и дело кто-нибудь поворачивался к водохранилищу и надолго замирал, глядя на мутно-зеленую стену, высящуюся над дальним берегом.
– На лодочной станции кто-то должен дежурить, – подал голос рыжий парень, которого звали Веней. – Почему там никого нет?