Наша зима. Проза. Издание группы авторов под редакцией Сергея Ходосевича - стр. 25
Вот Олька – жена законная пытается увернуться от сапога супружнина, прикрывая руками округлившийся живот.
Вот бежит она босая к соседскому дому с младенцем в руках, не желая мужа слушаться.
Вот лежит она в палате больничной с выбитыми передними зубами, да с лицом опухшим. А рядом на коленях Петенька уговаривает написать заявление в полицию, что сама упала, а муж не бил её. А Петенька теперь в рот ни капли!
Вот училка новая убегает из дома его, где веселье коромыслом, прижимая к себе годовалую Светку. А впереди её бегут Петька да Пашка. Плохо им с папкой, видите ли.
Вот Пётр обходит дома соседские, ищет, где эта шлёндра прячется, да ещё всех четверых детей с собой забрала. Мужика позорит!
А розги всё мелькают. А воспоминания вспыхивают в мозгу. А ворон всё прохаживается:
– Ты душу, душу-то раскрой!
И притихли девы лесные, ужасаясь делам человеческим. Такого им дедушка даже в страшных сказках не рассказывал!
Высветило утром солнышко полянку. Ход свой остановило на время, чтобы разглядеть картину жуткую.
Крепко обнявши старый пень лежал человек. Был он почему-то засыпан ворохом листьев.
– Замёрз! – Ахнуло солнце.
А любопытный солнечный зайчик скользнул по щеке мужчины, запрыгал на ресницах. Человек заморгал, огляделся ошарашенно по сторонам. Встал ссыпая с себя тёплое лиственное одеяло.
И вспомнил он происшествие ночное. Зарыдал прижавшись снова к пню. Потекли слёзы вперемешку с водкой, самогоном и прочими «радостями» его. Забурлила кровь, отторгая от себя дурь алкогольную.
Всё тише становились рыдания – всё чище слёзы. Гладили пальцы едва заметные слова, вырезанные когда-то на поверхности пня: «Оля» и «Петя».
Вспоминал Петя, как детьми бегали они по гатям через опасное болото на эту полянку. Как впервые поцеловались у этого пня. Как возле него сплёл он венок из осенних листьев и цветов для любимой и сделал ей предложение. Как мечтали они о жизни счастливой и о четырёх, непременно, детишках: чтобы два мальчика и две девочки. Как пылали огнём олькины задорные кудряшки, и сияли малахитовые глаза. Как твердила она: «Я с тобой ничего не боюсь». Как возвращались они ночью через болото, и казалось, что дерожат их крылья волшебные. «Это любовь.» – шептали губы девушки.
Много чего ещё вспомнил Пётр. И саднила душа его.
Невероятная история
– Нет, в конце-концов, надо с этим что-то делать! – Воскликнула Маха, возбуждённо сверкая зелёными глазами. – Вы видели, как Марьянка рыдала вчера над расклеившимся ботинком?
– Видеть-то видели, а что мы можем? – меланхолично протянула её собеседница. – Да и зачем?
– Как ты не понимаешь?! Муж ей нужен! Добытчик! А то она, бедная, и в институте, и на работе! А денег не хватает. Вот надо нам поднапрячься!
– Ты, Маха, опять что-то надумала? И опять я получу за твои проделки? – скептически отреагировала третья из компании.
– Никто ничего не получит, – уверила Маха. – план прост своей гениальностью!
В это время в прихожей послышался скрип открываемой двери, и троица со всех ног, у кого они были, бросилась встречать любимую хозяйку. Впереди, ухитряясь сохранять вид полный собственного достоинства, летела кошка. За ней, яростно стуча хвостом по предметам мебели, бежала собака. И уже следом за ними, сияя оранжевыми пятнами на голове, полз небольшой уж, точнее ужиха.