Наша юность - стр. 13

Мы вошли в сарай, взяли свечи и уже собирались пойти обратно, как Игорь сказал:

– Чёрт, спички! Единственные спички, которые есть на участке, это те, которыми мы разжигали мангал. Я уверен, их никто не забрал, они так и остались лежать во дворе на столе. Они наверняка все вымокли!

Я уловила мысль Игоря – никто из присутствующих на даче не курил, значит, ни спичек, ни зажигалок ни у кого не было.

– У меня в сумке есть спички, – вспомнила я, – пойдёмте.

– Откуда? – удивился Глеб. – Ты курить начала?

– А это не твоё дело, – ответила я и улыбнулась.

Давно, почти год назад, мы с Женей решили заказать из интернет-магазина одной рок-группы, от которой мы обе были без ума, несколько простых вещей: ручку с названием группы, несколько тетрадок, наклейки, а Женя заказала ещё и спички (там был необычный коробок, и спички разноцветные, ей захотелось похвастаться такими). И, видимо, те, кто собирали посылку, что-то перепутали, положили два коробка спичек. Один я забрала себе и кинула в сумку, подумала, что однажды пригодится. И вот, пролежав целый год ещё в магазинной обёртке, они наконец пригодились.

Мы вернулись в дом, я, мысленно расхваливая человека, который додумался внедрить в телефоны фонарик, отыскала в сумке спички, открыла их и стала зажигать свечи.

Получилось неплохо: кофе, пледы, пламя свечей и непрекращающийся дождь, всё ещё равномерно стучавший в окна, звук которого иногда сопровождался громом.

Я повесила мокрую ветровку Глеба на крючок в сенях, вернулась к Соне и Саше под плед и стала сама себе завидовать. Я уже тогда знала, что буду вспоминать этот день как один из лучших в своей жизни, я была очень счастлива и знала, что все присутствующие разделяли со мной это чувство. Я была уверена, что уже многим в голову пришла идея растопить печь, но все молчали, ведь тогда бы пришлось убрать пледы, а в этом было что-то особенно романтическое.

– Нет, ребятки, – вставая с кресла, сказал Саша, – так нельзя, нужно топить печь.

Спустя полчаса мы стали складывать пледы, в доме становилось тепло. Глеб отошёл от печи, подошёл ко мне и спросил:

– Где моя ветровка? Хочу повесить её перед печкой, чтобы высохла побыстрее.

– В сенях, – ответила я, – сейчас принесу.

Я встала с кресла и пошла в сени. Глеб неожиданно пошёл за мной.

– Ты чего? – удивилась я.

– Хотел тебя попросить не говорить никому, что я дал тебе свою ветровку.

Я кивнула.

– Хорошо.

Глеб окинул меня взглядом.

– А это не та пижама, в которой ты была, когда я позвал тебя прогуляться на двадцать минут, а мы прогуляли восемь часов?

Я стала улыбаться.

– Это именно она.

Вдруг послышался голос Ларисы:

– А чего это мы просто так сидим? Давайте сыграем в правду или действие!

– Давайте! – согласилась я, выходя из сеней. – Но только будет несколько правил. Задавать можно абсолютно любые вопросы, отвечать нужно только правду, и всё, что сегодня здесь прозвучит, останется только здесь, и никто никогда об этом не узнает!

Начала первой Женя.

– Соня, правда или действие?

Соня, стоявшая в этот момент на стуле и убирающая пледы в шкаф, выкрикнула:

– Правда!

– Ты видишь своё будущее с Кириллом?

– Какое будущее, они же расстались, – решила напомнить Жене я, – ты, видимо, не до конца протрезвела.

– Эй, – оскорбилась Евгения, – я трезвая как стёклышко.