Наш необъятный океан - стр. 22
Делаю глубокий вдох, затем сглатываю – несколько раз, пока не соберусь с силами. Заставляю себя пройти мимо мусорных контейнеров. Успеваю заметить, как Эзра на перекрестке сворачивает направо, и двигаюсь в том же направлении. Идти недалеко – всего два квартала. Море сразу за бульваром, волны пенятся и набегают друг на друга. Я пересекаю набережную, на ходу разуваюсь и, держа кроссовки в руках, выхожу на пляж.
Плетусь с опущенной головой, уступаю дорогу идущим навстречу людям, стараясь не смотреть им в глаза. Под ногами скрипит песок – словно саундтрек ко все ускоряющейся карусели мыслей в голове. Как такое могло случиться? Скрип-скрип. Это неправда! Скрип-скрип. Неужели из-за проклятых фотографов рухнули все мои планы? Скрип-скрип.
Честно говоря, я не рассчитывала, что встреча с Эзрой закончится настолько плачевно. Впрочем, за последние дни я усвоила одну аксиому – то, что не должно случиться никогда, по закону подлости непременно случится.
Нужно сообщить Ричарду. Скрип-скрип. На сей раз увольнения не избежать. Скрип-скрип. Комок в горле становится все больше. Я пришла на то же место, где была вчера. И чувствую себя такой же потерянной. Если не хуже. За что мне это? Скрип-скрип. Зачем мне вчера подарили надежду, если сегодня я вновь стою на втоптанном в песок мусоре? Я… я больше не могу… Скрип-скрип-скрип.
Прежде чем сознаться Ричарду, нужно привести в порядок мысли. Боже, не хочу даже и думать, что случится, когда он все узнает! Узнает, по чьей вине Эзра может отказаться выполнять иллюстрации. В последние дни очень многое пошло не так. А ведь я дорожила выпавшим мне шансом, хотела сделать все правильно. Потому что у меня свои приоритеты. Не Эзра. А бухта, которая простирается сейчас передо мной. Наверное, я и правда в каком-то смысле сумасшедшая. Как я понимаю людей, которых вынуждают сносить свои дома ради новой скоростной автомагистрали! Некоторые сопротивляются, ведь речь идет об их доме, с которым связано множество воспоминаний. А в этой бухте покоятся мои…
Я бросаю рюкзак на песок, вылезаю из джинсов и стягиваю через голову футболку. Купальник уже на мне, я надела его заранее. Я практически всегда так делаю, потому что часто прихожу на пляж спонтанно. И даже сегодня ловлю внезапное ощущение – будто время ненадолго остановилось.
Одежда падает на песок, я сажусь сверху; руки непроизвольно начинают рыться в сумке в поисках фото. Конечно, лучше бы этого не делать – еще никогда не испытывала счастья, глядя на него. Только тоску… С тоской всегда так. Нельзя ее просто отпустить, хотя она приносит боль. Как остатки былого счастья. Вот и я сохранила фото. И благодаря ему вспоминаю тот день – последний день, когда я чувствовала себя защищенной.
Достаю потрепанный полароидный снимок из бокового отделения кошелька, где я держу пластиковые карты. Белая рамка вокруг фото пожелтела, края покоробились. Однако мы по-прежнему стоим втроем в центре кадра, обнимая друг друга тонкими руками – Фрейя, ее брат Оден и я. На нас купальные костюмы с набивным рисунком, настолько яркие, что мы можем поспорить с бликами солнца на водной глади. У Одена нет одного переднего зуба, а Фрейя испачкала губы в шоколадном мороженом. Мы даже подстрижены одинаково ужасно – как под горшок. У меня волосы светлые, а вот у Фрейи и Одена рыжие. Я помню каждую деталь. Снимок сделала мама Фрейи. А мои родители были заняты выяснением отношений, вполголоса – все-таки в общественном месте.