Населенный призраками - стр. 24
«Прыщавая», гласила надпись. «Носатая. Шлюха».
Знакомая горячая волна стыда прокатилась по щекам. Можно было подумать, что все это ей снилось, если бы она не чувствовала кровь, стекающую по коже, и постоянную пульсирующую боль от глубокого пореза.
Хендрикс отшатнулась назад, врезавшись в дверь ванной. «Он здесь», – кричал ее разум. Это было единственное объяснение. Он проник через окно; он сделал это с ней, пока она спала. Он всегда говорил, что ее погубит расставание с ним, что никто не захочет встречаться с ней, если она оставит его.
Теперь она была в этом уверена.
Хендрикс глубоко вздохнула и схватилась за ручку двери за спиной. Она распахнула ее и помчалась обратно в свою комнату, хлопнув дверью так сильно, что стена содрогнулась.
Именно тогда она увидела обеденный нож, который принесла с собой из столовой. Он торчал с обратной стороны двери. Как предупреждение.
Крик, казалось, сам вырвался из нее, заполнив горло и разомкнув губы. Звук получился настолько громким, что в ушах звенело и несколько секунд спустя.
По холлу прогрохотали шаги. Хендрикс отшатнулась от двери, но в спальню ворвался папа, а не Грейсон.
– Что случилось? – Он уже искал злоумышленника, его мысли явно шли по тому же пути, что и у Хендрикс. – Этот мелкий мерзавец здесь?
Хендрикс помотала головой и указала на свое лицо и волосы.
Отец только моргнул, нахмурившись.
– Хендрикс? – сказал он. – В чем дело?
– Разве ты не видишь, что он сделал?
Озадаченное выражение не покидало лицо отца. В замешательстве Хендрикс повернулась лицом к зеркалу, висящему над ее комодом.
То, что она увидела, заставило кровь застыть в жилах.
Ее отражение снова было нормальным. Волосы не были выстрижены. Они все еще были скручены в пучок, немного растрепанный после того, как она покопалась в нем пальцами, но сама гулька была на месте. На лице не осталось никаких следов маркера, по щекам не текла кровь. Все выглядело так же, как обычно.
– Нет, – выдохнула Хендрикс, наклонившись ближе к зеркалу. Она провела руками по лицу, по губам, распустила волосы дрожащими пальцами. – Ты не понимаешь, секунду назад все выглядело по-другому.
Папа уставился на нее, слегка нахмурившись.
– Что выглядело по-другому?
Горло перехватило. Она не хотела признаваться в том, что увидела. В том, что она думала, что увидела. Это было слишком безумно, чтобы произнести вслух.
– Не знаю, – пробормотала она, скручивая волосы обратно в пучок.
Отец явно пребывал в сомнении. Неловко замявшись, он сказал:
– Терапевт говорил, что такое может произойти, помнишь? Примерно сорок процентов людей с посттравматическим стрессовым расстройством испытывают слуховые или визуальные галлюцинации.
– Господи, папа, у меня нет посттравматического стрессового расстройства, – слабым голосом сказала Хендрикс. – Это была игра света или что-то в этом роде.
– Я знаю, ты сказала нам, что не хочешь ни с кем говорить о том, что произошло, но, возможно…
– Я в порядке.
Наступила долгая пауза. Отец Хендрикс, похоже, вел какую-то внутреннюю борьбу с самим собой.
За последние несколько месяцев слово терапия использовалось довольно часто. Хендрикс сказала своим родителям, что она не хочет сидеть на кушетке у какого-то старика и говорить о своих чувствах, она даже не знает, с чего начать, и родители на какое-то время согласились позволить ей попытаться справляться с ситуацией самостоятельно. Но Хендрикс понимала, что они не особо уверены, что это решение правильное. Иногда она и сама не была в этом уверена.