Нас украли. История преступлений - стр. 14
– Охо-хо. От ты какая! Ну ладно. Кустодиев, что ты сердишься? Ну сорвался. Так ты же красотка! Вертишься тут ходишь. И святой не вытерпит! А тем более я, нецелованный.
Струсил. Испугался реально. И все время конверт выставляет вперед, как защищается им.
– Кустодиев, что тебе надо? Гражданство здесь? На всех?
– Не купите. Будете на зоне мотать срок.
– Я и не покупаю. Я тебе денег пока что не предлагал. Ну хочешь квартиру в Москве? У меня там четыре. На Садово-Спасской, на Сивцевом Вражке и две в высотке на Восстания.
– Сядете.
– Ух ты злобная. Я сегодня же оформлю тебе квартиру сто двадцать метров, мне пришлют самолетом бумаги.
– В Коми республике будете сидеть. В зоне особо опасных преступников строгого режима. Ларек раз в неделю. И передачи никто не будет посылать. И будете там козлом вонючим. Я вам это устрою.
– Нахваталась, Кустодиев. Откуда ты все знаешь?
– Будете срок мотать.
– Кланяюсь тебе в ножки, Кустодиев. Спаси меня от тюрьмы. А хороша твоя роза в кустах, Кустодиев! Не забыть прямо! Пойдем ко мне? Не спеша, как говорится…
– Еще чего, раскатали губу.
– Я бы сейчас тебе сразу денег дал, пятьдесят тысяч евро, но я не могу их снять со счета. Тут же в полиции заподозрят, что плачу за шантаж. Это ведь шантаж? То что ты задом своим передо мной крутила?
– Я? Перед вами?
– Ну иди ко мне. Не могу прямо.
– Все, я накрыла вам завтрак. Мне некогда.
И хорошо, что она не взяла конверт.
Наверняка там были меченые деньги, и он бы обратился в полицию, что его обворовали.
Но она не пошла домой.
Кустодиев протиснулась в щель под верандой, там села на деревянный поддон, это было место, куда выходила какая-то забытая строителями продушина – прямиком из кухни.
Ее обнаружила Анджелка, она залезла туда, ну как все детишки все обследуют, и мать ее долго искала, сошла с ума, а Анджелка закричала «ку-ку», когда Галина уже собиралась звонить в полицию из кухни, и мать услышала близко-близко это «ку-ку».
Как будто кто-то рядом сказал. Выбежала из дома, рассчитала место, где должна была находиться кухня, а там, под верандой, можно было пролезть между столбами, и Анджелка отозвалась на крик.
Галина потом не раз по-пластунски забиралась в тайник, там она вполне умещалась сидя.
Все подслушивала, все разговоры-переговоры, все скандалы мужа с женой, жена хотела, чтобы хозяин усыновил ее парня тридцатилетнего.
По законам Монтегаско наследство переходит сначала не к жене, а к детям.
Хозяин отвечал, хочешь быть моей вдовой? Но у меня, говорил, свой сын есть, на… мне твой вы…док. Сейчас хозяин говорил по телефону.
– Значит, купчую на квартиру на Восстания. Имя я тебе сейчас продиктую и адрес… погоди, перезвоню.
Галина быстро выбралась из схронки и побежала домой. Ее настиг звонок по мобильному:
– Кустодиев! Ты вот что, пошли мне смс-ку со своим адресом и паспортными данными.
Галина не отвечала, она бежала.
– О, ну че ты молчишь? Боишься? Да нужна ты мне вообще сто лет. Сама же крутила жопой, сама вызывала.
– Все! (Она уже поднялась к себе на веранду и могла говорить свободно.) Я ничего не знаю и знать не желаю. Вы будете сидеть в тюрьме.
– Хорошо уже, я сам приду.
Он пришел в ее прибранный домик, где Коля сидел в трусах и смотрел теннис, и стал этот пройда улыбаться и сказал с порога, что решил подарить Коле и Галине квартиру за хорошую, преданную дружбу.