Нас просто не было (книга вторая) - стр. 36

— Здравствуй, Артем, — голос тоже дрожит.

Молчим оба. Минуты три не меньше, пока я не нахожу в себе сил спросить:

— Как дела?

— Нормально, — ни единой интонации. Ни раздражения, ни злости, ни показной холодности. Тихо, спокойно... равнодушно.
Слезы бегут по щекам:

— Чем занимаешься?

— В командировке. В Калининграде.

— Да? — удивляюсь. Боже, как он далеко! От осознания этого словно становится меньше кислорода, — тебя же перестали отсылать в такие поездки.

Во время которых твоя никудышная жена может раздвигать ноги перед другими мужиками. Сейчас точно зареву.

— Не перестали. Я сам отказывался.

— А теперь?

— Теперь? — секундная пауза, — теперь нет смысла. Так даже лучше.

Сбежал, подальше от меня, не желая находится рядом, пресекая все возможные столкновения. Прикрываю динамик рукой, потому что не могу сдержать всхлип. 
Кое-как выдыхаю и севшим голосом спрашиваю:

— Когда обратно?

— Не переживай, к нужной дате успею.

Закусываю губу, ловя стон, готовый вырваться из груди. Это не мой Артем. Чужой. Бесконечно далекий. 

— Понятно, — банальная фраза, но на большее не хватает.

— Что-то еще?

Господи, как отвратительно он спокоен. Будто автоответчик, робот. 

— Нет, — еле выдыхаю, чувствуя, как ледяные змеи внутри все сильнее скручиваются в колючий ком.

— Тогда пока.

— Пока.

Он отключается, а я еще долго сижу, прижав к уху мобильник, слушая быстрые гудки, словно отсчитывающие секунды перед окончательной гибелью.
Ничего уже не изменить. Не исправить. Конец. 
Заново осознаю эту ужасную истину. Заново умираю, разлетаюсь пеплом по ветру.

Плавно перехожу на четвертую стадию. 

Оставшиеся десять дней меня полощет депрессия. С*ка. По всем правилам, во всей красе. Начиная от нехватки сил, чтобы встать с кровати, бессонницы, отсутствия аппетита и заканчивая неспособностью здраво мыслить, сделать простейший выбор. Черный хлеб или белый? Все равно. Ведь есть не хочется. Разворачиваюсь и ухожу из магазина. Потому что не могу видеть других людей, не могу их слышать. Они мне неприятны, меня тошнит от них. Во всем мире только один человек, к которому я рвусь, словно одержимая. И он сейчас бесконечно далеко от меня. На другом конце вселенной.

На такси подъезжаю к ЗАГСу. Почти десять. Уже пора.
Хотела прогулять, не придти, проигнорировать, спрятаться, только это все не имеет смысла. Бесполезно. Нас все рано разведут. Обратной дороги нет. Как бы я не хотела повернуть все вспять, Артем не отступит. Для него все решено. 
Включить бы гордость. Подойти к нему, задрав нос кверху. Одарив надменным взглядом поставить небрежную подпись, и со словами: "Гуляй, мальчик. Счастье свое ты уже профукал", уйти прочь, не оглядываясь, не вспоминая. Только от гордости давно ничего не осталось, как и от меня самой.
Поднимаюсь на ватных ногах по лестнице на второй этаж. Фигуру Зорина замечаю сразу. Стоит в конце коридора, смотрит в окно, повернувшись ко мне спиной. Каждая клеточка, каждый нерв заходятся в агонии, в исступленном отрицании происходящего. Еле превозмогаю желание подбежать к нему, обнять, уткнуться носом в широкую спину.
Тише, Кристина, тише. Все пройдет... Когда-нибудь... В следующей жизни.

— Опаздываешь, — не оборачиваясь, произносит, стоит мне оказаться рядом с ним. Убийственно спокойно.

— Прости, — горько, чуть дыша. Извиняюсь за опоздание, за свою нерешительность, за причиненную боль, за разрушенную сказку.