Нас просто не было (книга вторая) - стр. 28
Делаю кофе, сладкий. Нахожу в закромах шкафа старое жесткое печенье. Вот и весь мой завтрак. А мне большего и не надо, все равно ничего не влезает, желудок сжимается, протестуя против пищи.
Наплевать. Вливаю в себя кофе, механически пережевываю печенье и замираю, услыхав звук отпирающейся двери.
Сердце делает кульбит в груди, и робкая надежда заставляет поднять взгляд.
Неужели пришел? Вернулся?
Не дыша смотрю на дверной проем, ожидая появления Зорина. И снова разбиваюсь вдребезги, когда на пороге возникает Лось.
На мгновение ожившая душа, снова гаснет, покрываясь черной ледяной коркой. Дура. Не вернется он. Никогда.
Опять пью кофе, не глядя на амбала, стоящего в дверях.
Он меня не интересует. Его здесь нет. Он не имеет значения. Ничто больше не имеет значения.
— Алексей Андреевич, хочет тебя видеть, — без единой эмоции произносит Дима.
— Вот она я. Пусть приезжает и смотрит.
Взяв кружку, иду к окну. После того, как надежда на миг озарила сердце, снова становится тяжело дышать. Хочу остаться одна, но отцовский телохранитель по-прежнему тут, и уходить не собирается:
— Он хочет видеть тебя немедленно.
— Ничем не могу помочь, — голос механический, не живой, — я никуда не поеду.
Минутное молчание, после чего раздается спокойное:
— У меня распоряжение тебя доставить домой. Хочешь того или нет.
Разворачиваюсь к нему лицом, и поднимаю одну бровь:
— Силой потащишь?
— Да, — соглашается все так же равнодушно. И у меня нет никаких сомнений, что может быть иначе.
Лось беззаветно предан моему отцу. Слово Антина-старшего для него закон. Он как огромный питбуль, у которого есть только один хозяин, а всех остальных он терпит, но если получит приказ — разорвет, не задумываясь.
Вот и меня он терпит, потому что дочь работодателя. Терпит, и не более того. И ему плевать на то, плохо ли мне, в настроении ли я, есть ли у меня свои дела. Это все мелочи. Если велели меня доставить к отцу, значит доставит, закинет на плечо и понесет. Все остальное — несущественные мелочи.
Медленно допиваю кофе, не отводя взгляда от Сохатого, со скучающим видом поигрывающего ключами от машины.
Ставлю кружку в раковину и иду в гардеробную. Бороться с этой равнодушной махиной бесполезно. Моих слов он не услышит, слезы его не тронут. Бесчувственный робот, которому плевать на истерики, вопли, ругань. Отец знает, кого надо за мной посылать.
Собираюсь не торопясь. И вовсе не из вредности. Просто у меня внутри ступор, ледниковый период. Стою посреди комнаты и не могу вспомнить, где и что у меня висит. Не могу выбрать, что надеть. Ничего не могу. Никчемная.
Наконец нахожу черные брюки, черный свитер. Вся в черном. Словно в трауре, по любви, по семье, по счастью.
Лось ждет меня у входа, терпеливо переступая с ноги на ногу. Не глядя на него, выхожу из квартиры, почему-то чувствуя себя голой, незащищенной перед этим суровым миром, и бесконечно одинокой.
Дима направляется к своей машине, ожидая, что я последую за ним. У меня другие планы, поэтому иду к своей красной Ауди.
— Куда? — раздается грозный оклик над самым ухом, от которого невольно вздрагиваю.
— Я своим ходом.
— Мне велели тебя привезти!
— Еще раз повторяю: я своим ходом! У меня потом дела. А ты, если боишься, что сбегу можешь ехать следом за мной, и дышать в затылок, — устало огрызаюсь на него, и сажусь в машину.