Нарушая все запреты - стр. 18

Её.

А его…

Темнеет будто…

Тоже злой он, видишь ли…

– Полина…

Обращается предупреждающе, а она фыркает опять. Он позволил себе лишнего.

– Ты глухой или тупой, Гаврила из Любичей?

Она спрашивает не с таким сарказмом, как он говорил с домике. А открыто. Его драконит. Себя драконит. Позже гадко будет – сама знает. Но отец во многом прав – ей нужно уметь ставить людей на место. Чтобы жопой не мостились на голову – там должна быть корона, а не седло.

– Я спрашиваю, кем ты себя возомнил? Какого черта я звоню своему водителю и узнаю…

Полина вжимает указательный палец в грудную клетку, Гаврила хмыкает – не весело. Уже понял, значит.

Она не ошиблась, значит…

– Человек на пенсию решил уйти… Я тут при чем? – падает на дурака, смотря четко ей в глаза. А у Поли мозг взрывается из-за осознания степени его наглости.

– Это ты его подставил… – она шипит, щурясь. Осознает, что даже сдерживаться приходится. Потому что хочется подойти и долбануть по плечу. ДядьИгорь не собирался ни на какую пенсию. Он её всегда устраивал. И отца устраивал. А теперь… Из его машины пропало что-то важное отцовское. Настолько, что даже почти двадцать лет службы не спасли. Его попросили на выход. Из уважения – разрешили по-тихому и без скандала.

Только вот если отца и его начбеза обвести вокруг пальца Гаврила может (Полина уже поняла), то её…

– Докажи, – Гаврилу это не смущает. Он пожимает плечами, глядя холодно. Ему не нравится такая «Полюшка»… По глазам видно. И это же доставляет Полине извращенное удовольствие. Это ведь не её вина, что Гаврила втюрился в представление, а настоящий человек оказался не таким…

– Много чести, – Поля выплевывает, Гаврила кривится снова. По сторонам смотрит. Шаг к ней делает… – Подходить не смей…

На её предупреждение и выставленную вперед руку реагирует усмешкой. А Полина жалеет, что отошла слишком далеко от людей, делая шаг назад.

– Пошел ты в жопу, Гаврила из Любичей. В жизни не свяжусь с человеком, который может просто так лишить другого работы!

Полина обвиняла, продолжая пятиться… Возмущалась, не кривя душой. Наравне с тем, что Гаврила в принципе не видит границ дозволенного, её больно ударил факт, что важный человек оказался просто жертвой… И не докажешь же.

А этому… Он видит цель, препятствия – не существенны.

Поля отступает медленней, чем на неё движется Гаврила. Поэтому финал предрешен.

На девичьи плечи ложатся мужские руки. Сжимают. Тормозят.

– Не надо меня трогать… Я схожу к отцу и пожалуюсь. Понял?

Полина угрожает, не сомневаясь, что так и сделает. Вот сейчас готова. Пусть все эти дни и жалела Гаврилу – молчала. Просто старалась подгадать так, чтобы они не пересекались. Давала ему шанс самому понять – здесь не светит. Смотать удочки и свалить.

Но вместо этого получила обратный эффект. Он попытался сделать так, чтобы игнорировать не получалось. Вместо дядьИгоря ей было предложено «в рабство» новенького Гаврилу…

А он ей не нужен. Ни в рабство. Ни перед глазами вечно…

– Не понял, Полина.

Он всё так же зол, холоден и сух. Это раздражает сильнее. Полине хотелось разговора с подчиненным. Сейчас же она будто истеричка, а он хладнокровный такой…

– И не пойму. – Отрезает словами. Заставляет взглядом рот захлопнуть и только пламя через ноздри выпускать. – Если бы ты хотела к отцу сходить – сто раз могла. Значит, не хочешь. А я не хочу на длинном поводке вокруг носиться…