Нарушая правила - стр. 39
— Пожалуй. Только я на бюджет поступила, — мой голос звучит немного резче, чем следовало бы. — Это когда тебе платят, если хорошо учишься, — иронично замечаю, пережевывая салат. — А работа нужна для того, чтобы ни от кого не зависеть.
Раз эта женщина встретила меня по одежке, провожать будет по уму или пинком. Без разницы.
— Что ж. Замечательно, — произносит она немного обескураженно. — А как вы познакомились?
— Мы…
— В читальном зале, — перебивает меня Чемезов.
Он кладет руку мне на плечо и слегка сжимает его пальцами.
— Где? — смотрю на парня. Давление на плечо усиливается, а вот лицо Тима сохраняет непроницаемое выражение. — А, вообще, да. В читальном зале, — мне уже пофигу, под чем подписываться, серьезно.
Скорее бы этот обед закончился.
— С каких пор ты стал ходить в библиотеку? — допрашивает Тима его мама.
— Не ты ли хотела, чтобы я взялся за ум? Пожалуйста, — заявляет Чемезов.
И я, кажется, кое-что понимаю.
Он втянул меня в свой спектакль, чтобы угодить мамочке, только, видно, просчитался, потому что она не выглядит довольной. Или это ее обычное состояние?
Мой салат остается почти целым.
Затем девушка в униформе официантки разносит томатный суп с чечевицей.
Признаться, услышав о средиземноморской кухне, я настроилась на что-то более изысканное, чем салат “Коровья отрыжка” и суп с чечевицей, но я хотя бы знаю, какими приборами их едят. На вкус суп довольно сносный – что-то среднее между нашими плебейскими гороховым и рассольником.
При мысли о домашнем рассольнике со сметаной, который у меня всегда отлично получается, мой бедный желудок печально урчит.
Потом приходит очередь второго блюда, и когда приносят десерт, я все еще чувствую себя голодной.
За исключением Владимира Петровича, здесь никто не налегает на еду. Мать Тима пьет вино и воду.
После стычки с отчимом Тим ведет себя странно и непривычно тихо. Он сидит, ссутулившись, и толком ничего не ест. Пару раз я ловлю его смутные улыбки, но по глазам заметно, что парню не особо весело.
Его младший брат тоже мало походит на именинника. Марк ковыряет вилкой кусок лимонного торта и выжидательно косится на Тима. Атмосфера, скажу я вам, ни разу не праздничная.
***
— Дина, а откуда вы? Здесь живёте? — Татьяна Петровна снова пускается в расспросы.
— Я из Дубовников, — бормочу, нервно ерзая на стуле. — Это деревня такая, — неловко добавляю, чувствуя себя какой-то провинциальной тупицей.
У меня снова потеют ладони.
— А ваши родители… — не унимается Татьяна Сергеевна.
— У меня только отец. Мама… она давно умерла. Несчастный случай, — зачем-то добавляю я.
Во мне укрепляется тревожное чувство, будто я нахожусь не на праздничном обеде, а сижу на допросе.
— Ох, мне очень жаль, — лицо Татьяны Сергеевны немного смягчается.
И снова виснет неловкая пауза.
Отчим Тима даже не смотрит в мою сторону, словно меня и нет здесь. Однако я чувствую, как в атмосфере гудят отголоски какого-то давнего противостояния между Тимом и Владимиром Петровичем.
Я заметила, как помрачнел Чемезов, стоило нам только подойти к дому. Оно и понятно. Судя по тому, что я видела, ему здесь не слишком рады. Ладно отчим, чужой человек, но мать. Тоном, которым она разговаривает с сыном, можно резать металл. А я считала, что это у меня отец скупой на эмоции, но он просто душка по сравнению с родителями Марка.