Народная Русь. Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа - стр. 59

Сине море, разбегающееся могучими валами во все стороны света белого, населено в суеверном представлении бесчисленным народом русалок – водяных дев, плавающих по волнам морским, колеблющих зыбь водную. Кроме русалок-красавиц с рыбьими хвостами, плавают в морских глубинах, иногда всплывая и наверх, проклятые отцами дочери-утопленницы. Есть там, по словам старых людей, доведавшихся за свою долгую жизнь до причины всех причин, и морские люди-фараоны («моряне»), предсказывающие судьбы мира. Не диво для зоркого воображения среди видимых и несуеверному глазу рыб морских встретить и рыб-оборотней, лезущих в рыбацкие сети на грех-беду нежданную. Потому-то и принимаются старые морские рыбаки тянуть сети-невода не иначе как с крестным знамением да с молитвою. «Молитва и со дна моря подымает!» – говорит народная пословица; так как же не вспомнить о ней православному люду, промышляющему трудом галилейских рыбарей, возвестивших утопающему в темных безднах язычества миру благую – светлую власть о Распятом Учителе Жизни…

Не одни русалки, морские люди да рыбы-оборотни населяют для суеверного люда зыбь и глубь морскую. Достаточно вернуться все к той же «Голубиной Книге», чтобы вспомнить как и о Кит-рыбе, на которой «основана Мати-Сыра-Земля», так и о том, что Стратим (Страфиль, Естрафиль – по иным разносказам) птица – всем птицам мати. На вопрос: «Почему Стратим-птица – всем птицам мати?» – следует обстоятельный ответ:

От птицы – «всем птицам мати» – сказатели-певцы переходят к зверю – «всем зверям отцу», который обитает поблизости от Стратим-птицы: «Живет Индрик-зверь за окиян-морем, он происходит из все горы белокаменныя, а хвалу произносит самому Христу»… – гласит о нем духовный стих.

Море является в народном представлении олицетворением всего необъятного, необозримого, неисчерпаемого: «море бед», «море хлопот», «море напастей», «море радостей», – говорится в живой обыденной речи. «Чернильное море, бумажны берега», – приговаривают краснословы о приказной волоките, тянущейся по целым годам. Не доверяет морю народная молва. «Хорошо море с берегу!» – замечает она: «Тихо море, поколе на берегу стоишь!», «Жди горя с моря, беды – от воды!», «Хвали море, на полатях лежучи!», «Кто в море не бывал, тот и горя не видал» («Богу не маливался!» – по иному разносказу), «Дальше море – меньше горя!», «В море глубины, а в людях правды не изведаешь!», «Не верь тишине морской да речи людской!», «Молва людская – что волна морская!», «Морских топит море, а сухопутных горе!» и т. д., и т. д. Но не на одном синем море беда живет, человека сторожит. Потому-то и сложились в народной Руси, обок с только что приведенными, и такие крылатые слова, как: «По горе – не за море, не огребешься и дома!», «Не ищи моря, и в луже утонешь!», «Не море топит, а лужа!», «В море горе, а без него двое!», «От горя – хоть в море!», «Горе – что море: ни переплыть, ни выпить!», «Пришло горе, взволновалось море: люди тонут и нас туда же гонят!»… У бывалых людей, сжившихся с морем, сложились свои поговорки красные об этой могучей стихии, приковывающей к себе взоры. «Был и на море, был и за морем!» – говорят они о самих себе. «Таланный и в море свою долю сыщет!» – приговаривают о счастливцах. «Море – рыбачье поле!», «С Богом – хоть за море!», «Не море топит корабли, а ветры!», «Пасть не пасть, да уж в море, а что толку – в лужу!» – пускают по людям свое словцо беспечные не-горюй-головы: «Море даст – что возьмешь!» О хвастливых краснобаях приговаривает словоохотливая деревня: «Шилом моря не нагреешь!», «Щепкой моря не перегородишь!», «Чашкой синя моря не вычерпаешь, ложкой не выхлебаешь!», «Хвалилась синица сине море зажечь!» О крепких задним умом людях говорят: «Ум за морем не купишь, коли своего батька не припас («коли дома нет!» – по разносказу, подслушанному В.И. Далем)!», «Журавли за море летают, а все одно – курлы!», «Ум за морем, а смерть за воротом!» При слухах о дешевизне в каком-нибудь дальнем месте зачастую оговариваются словами: «За морем телушка полушка, да рубль перевозу!», «Купил заморского товару, да не донес до амбару!», «Дешевы в заморской деревне орехи, да никто домой не принашивал!» Умеет слово впору молвить русский простота-мужик, об иной час скажет – что рублем подарит. «Ветром море колышет, молвою – народ!», «По капле дождь, а дождь реки поит: реками море стоит!», «И быстрой реке слава – до моря!» Недолюбливает народная Русь сидеть у моря да ждать погоды, если только пришлось ей хоть раз выйти из-под власти земли-кормилицы. «Ох, сине море, унеси ты мое горе!» – приговаривает она: «Под лежач камень и вода не течет!», «Кто у моря был, да за море не заглядывал – век тому шилом воду хлебать!» Море, по народному слову, сравнивается с матерью, сосущею своих дочерей: «Кая мать своих дочерей сосет?» – спрашивает о нем старинная загадка, ходящая по людям до сих пор. Из связанных с понятием о море загадок особенно изобразительны: «Ни море, ни земля; корабли не плавают, а ходить нельзя!» (болото), «На море на Коробанском много скота тараканского, один пастух королецкий!» (звезды частые со светлым месяцем), «Промеж двух морей, по мясным горам гнутый мостик лежит!» (коромысло с ведрами на плечах).