Нарисованное счастье - стр. 33
И совершенно не хотелось думать о том, что сейчас они приедут к Лене, которая явно будет не рада тому, что её любимый сын целуется с её подругой.
– Даня… – она с трудом оторвалась от его губ, почувствовав, как ладонь парня, огладив грудь, медленно опускается ниже. – Зачем?
– Наверное, потому что ты мне нужна…
Полина перебила, одновременно перехватывая его ладонь:
– Я не уверена, что это правильно. Даниил…
Она, кажется, в первый раз назвала его полным именем – Даниил.
Даня несколько секунд удивленно смотрел Полине в глаза, а потом произнес утвердительно:
– Ты боишься моей мамы.
Поля вместо ответа отвернулась – ей не хотелось открыто признаваться, а врать она не могла.
– Я ей скажу сам…
– Нет! – Полина резко оттолкнула от себя недоумевающего парня. – Не смей ей ничего говорить! Ничего и не было!
– Хорошо, – спокойно отозвался Даниил, отодвигаясь от Поли.
Дальше они ехали в тишине – ровно до тех пор, пока Даня не свернул с главной дороги вправо.
– Куда мы едем? – испуганно спросила Полина.
– К тете Люде Найденовой. Помнишь такую?
Конечно же, она помнит. Людмилочка, хохотушка-веселушка, душа любой компании!
– А что она здесь делает? У неё же вроде квартира в городе?
– Тетя Люда сейчас здесь живет. Она очень по тебе, моя королева, соскучилась. Остальное она сама тебе расскажет.
Они еще минут пять тряслись по проселочной дороге и, наконец, подъехали к развалившемуся забору.
Даниил вышел из машины и помог спуститься Полине. Та не поверила своим глазам, увидев Людмилочку – свою давнюю подругу.
Люда – пополневшая, обрюзгшая – бежала к ней, от счастья размахивая сумками, а Полина не верила своим глазам. Как цветущая, красивая женщина могла за несколько лет так преобразиться? С ума сойти можно…
Еще минут пять потребовалось, чтобы подружки пообнимались и пообщались. Потом Даниил на них прикрикнул, намекая, что мама с папой ждут, можно и позже поговорить, а сейчас пора усаживаться в автомобиль и ехать.
– Ну, рассказывай, – Людмила с улыбкой рассматривала Полю, когда они вместе расположились на заднем сиденье. – Как живешь, надолго ли приехала?
– Пока не знаю, – пожала плечами Полина. – Мне хочется здесь остаться, я устала от родительской опеки.
– Их опека явно пошла тебе на пользу, – серьезно произнесла Люда. – Ты прекрасно выглядишь, просто светишься. Чего, к сожалению, нельзя сказать обо мне. Лена, наверное, тебе говорила… – взгляд Люды погрустнел.
Полина кивнула. Она до сих пор не могла поверить, что мужчины Людмилы – и муж, и сын – опустились настолько, что их и мужчинами-то нельзя назвать.
– Вот как начали мои мужики на пару колобродить, так у меня началась веселая жизнь. Все соки из меня вытянули, паразиты! Я уж и кодировать их пыталась, и к экстрасенсам водила – толку ноль. Сама болеть начала, на нервной почве все болячки повылазили. С щитовидкой проблемы… Я так устала, Поль, ты себе не представляешь!
На глаза у женщины навернулись слезы, Поля покрепче обняла её и погладила по плечу. Какими словами можно в таком случае утешить, она даже не представляла.
– А тут меня тётя Шура, мамина подруга, к себе сюда позвала, полгода назад примерно. Она ж у меня единственным родным человеком была – если не считать моих нахлебников, – да и я у нее тоже. Болела она сильно, а тут такое хозяйство – куры, поросята, корова… Так вот, я ухаживала за ней, на выходные приезжала, а мужикам своим говорила, что подработку нашла. А им и плевать, лишь бы пожрать в доме было чего да на бутылку. Ну, я им кастрюлю щей наготовлю, а сама уезжаю. Денег не даю – так они распродают вечно что-то, в квартире скоро голые стены будут. А Виталик, мне кажется, в азартные игры играет, потому что он вечно то при деньгах, то весь в долгах… Ну да ладно.