Нарцисс в цепях - стр. 28

В середину зала вышел Нарцисс, и на него упал слабый свет, разгораясь все ярче.

– Ну, друзья мои, как нам сегодня показали? – Аплодисменты, выкрики и шум. Нарцисс поднял руки, и публика затихла. – Я думаю, это был на сегодня оргазм наших ожиданий. – Взрыв смеха. – И наше представление мы отложим на завтра, потому что не сделать этого – бесчестно по отношению к тем, кто доставил нам столько удовольствия.

Женщина, стоящая еще в центре зала в халате, согласилась:

– Мне с ними не конкурировать.

Нарцисс послал ей воздушный поцелуй:

– Милая Миранда, это не соревнование – просто у каждого из нас свой дар. У некоторых дар более редкий, чем у других.

С этими словами он повернулся к нам. Глаза у него были светлые и странного цвета, и я не сразу сообразила, что это глаза его зверя. Глаза гиены, хотя, честно говоря, я не знаю, на что похожи у гиены глаза. Знаю только, что эти не были человеческими.

Он присел рядом с нами, оглаживая платье автоматическим непривычным жестом – у мужчин я такого не видела. Впрочем, раньше я не видела мужчин в платьях. Наверное, второе – причина, а первое – следствие.

Нарцисс понизил голос:

– Я бы хотел поговорить об этом с вами наедине.

– Конечно, – ответил Жан-Клод, – но сначала у нас есть другое дело.

Нарцисс наклонился ближе и понизил голос так, что нам тоже пришлось придвинуться к нему.

– Поскольку сейчас с ее леопардами два моих охранника и ничего им потому не грозит, можем поговорить сейчас. Или надо было сказать «с вашими леопардами», ведь теперь то, что принадлежит одному из вас, принадлежит всем? – Он наклонился так, что почти касался одной щекой лица Жан-Клода, а второй – моего.

– Нет, – сказала я, – леопарды мои.

– И в самом деле, – ответил Нарцисс. Он повернул голову на долю дюйма, проведя губами по моим губам. Могло быть случайностью, но я сомневаюсь. – Ты не делишься всем?

Я чуть отодвинула голову, чтобы прервать прикосновение.

– Нет.

– Приятно знать, – шепнул он, подался вперед и прижался ртом к губам Жан-Клода. Я просто застыла, не зная, что делать.

А Жан-Клод знал. Он приложил палец к его груди и толкнул – не мышцами, а силой. Силой меток, силой, которую мы только что объединили. Жан-Клод зачерпнул ее так, будто делал это много раз уже, без усилий, изящно, уверенно.

Нарцисса отбросило от него приливом невидимой силы, которую я ощутила в своем теле. И я знала, что ее ощутили почти все присутствующие в зале. Нарцисс остался лежать на полу, глядя на Жан-Клода, на всех нас. Лицо его исказилось злобой, но еще больше было в нем голода – голода, которому отказали в удовлетворении.

– Поговорим наедине, – сказал Нарцисс, не допуская возражений.

– Так будет лучше всего, – кивнул Жан-Клод.

Очень многое осталось несказанным в этом коротком обмене репликами. Я ощутила недоумение Ричарда, такое же, как у меня, и лишь потом повернулась к нему. Наши лица оказались так близко, что можно было поцеловаться. По выражению его глаз я видела, что он тоже не очень понимает, что происходит. И он меня тоже понял, потому что не стал пожимать плечами или как-то это подтверждать. Это не было телепатией, хотя постороннему глазу показалось бы именно так. Это была крайняя степень эмпатии, будто я читала по его лицу тончайшие нюансы, перемены настроения, и знала, что они означают.